Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

— Что за ерунда, Фредерик, — категорично прервала его Маргарет, глядя в окно на бурые поля. Она была недовольна. Подобные разговоры ее смущали. Стоило выйти из спальни — и во всем, что касалось секса, она становилась стыдливой монашенкой. Но Лэндон знал, что насчет Джинни он прав. Она поймет, что как женщина уступает Маргарет, и слегка надуется. Это вполне естественно. Окажись его пассия худой, угловатой особой, с ногами как у цапли — другое дело. Но, увидев Маргарет, Джинни забьется в угол и, положив ногу на ногу и скрестив руки на груди, будет бросать оттуда хмурые взгляды, как обиженный ребенок. Потом она оттает, но на это уйдет время. Да, тут он безусловно прав. Но Маргарет к своим женским чарам относилась болезненно.

— Я, конечно, могу ошибаться, — сказал он. — Джинни во многом похожа на свою бабушку Лэндон; и на меня, надо полагать.

— На тебя? — Маргарет снова посмотрела на него.

— Романтическая натура, в этом смысле, — уточнил Лэндон. — Мечтательница. Все время полна каких-то идей, но энтузиазм иссякает так быстро, что чувствуешь себя жутко подавленным, просто разбитым. — Моя мать была точно такая. То и дело за что-то хваталась и тут же быстренько это бросала. Гадание, телевикторины для домохозяек, любительский театр в местной школе — всего и не вспомнишь… Однажды она загорелась вот чем — завести в хозяйстве собственные овощи. Что за фантазия, не знаю. Может, прочитала книгу, какие пишут дамы в роговых очках и клетчатых рубашках. Ты знаешь эти книги. Как избавиться от мирской суеты и питаться корешками и медвежьим мясом на десять центов в день. В общем, моя бедная мать носилась с этим больше месяца. Огромный участок, все нужно сажать, мотыжить, пропалывать. Как сейчас вижу ее в широченных резиновых сапогах с толстыми красными подошвами. Специально купила. Какое-то время она воевала с этими чертовыми сорняками, потом бац — надоело. Огород ее измучил, стал жутким бременем. И все — она стала задергивать занавески в кухне, даже в солнечные дни. Других фермеров в семье не оказалось. К концу июля сорняки одержали полную победу. Наш задний двор стал похож на бесхозные земельные участки — их было много на окраинах маленьких городков, — которые задыхались от сорняков и высокой травы. Как-то за ужином отец отпустил шутку по этому поводу. Но шутить он не очень-то умел, всегда выходило неуклюже. Человеку более легковесному такое, может, и сошло бы с рук. Но тут моя мать взорвалась — она вышла из-за стола и дней десять ни с кем из нас не разговаривала. Надулась на весь свет. А осенью отец позвал старого приятеля — у того была лошадь, они ее запустили с плугом по всем этим зарослям. Землю мы засеяли травой, подсыпали птичьего помета. Решили, что так будет разумней.

Маргарет внимательно слушала, глядя ему в лицо. Она была серьезна, и он понял — это не тема для шуток. Ей приходилось сталкиваться с людскими чудачествами. К ним надо относиться с уважением.

— Ты представляешь, — сказал он наконец, — однажды она взялась за трубу!

— За трубу? — Тут уж Маргарет не выдержала и засмеялась, а за ней и Лэндон.

— Ну точно, дай ей бог здоровья, — сказал он. — По радио часто выступал джаз, в котором играли одни девушки. Дело было в войну, и они играли для армейских подразделений, постоянно куда-то ездили. Одно время даже были слегка знамениты, но сейчас и не вспомню, как они назывались. «Билли Джин и Джинетки» — что-то в этом роде. Кажется, играли они не так и плохо. Так вот, моя матушка увлеклась трубой, дудела в нее не меньше месяца. Что у нее было на уме — не представляю. Может, думала все бросить и убежать к этим пташкам?

Вспомнились эти несколько недель — тишину старого дома вдруг стали нарушать резкие всплески звука. Будто трубил слон, отбившийся от стада. На губе у матери появилась небольшая мозоль, но ей не удалось осилить даже гамму — дальше зычных и несуразных гудков дело не пошло.

— Ну и, разумеется, кино, — продолжал Лэндон. — Это была ее жизнь, в кино она ходила несколько раз в неделю. Иногда брала с собой Эллен и меня. Билли, конечно, дома не сидел… Все эти старые шедевры, на которых зрители глотали слезы умиления, времен больших студий… «Касабланка»… «Миссис Минивер». А «Потерянный горизонт» крутили все время. Я думаю, мама не один год была влюблена в Рональда Колмена [74] Американский актер и режиссер 30–40-х гг. …

— А твой отец? — спросила Маргарет. — Его она разве не любила?

— Думаю, что любила. Когда-то… А вот ближе к концу… В последние годы… Как сказать… После смерти Билли все как-то сразу пошло наперекосяк. Они стали словно чужие, каждый жил своей жизнью.