Мари-Клер Бле - Современная канадская повесть

— До Лун-Пойнта! Туда часа два ходу. Нет, не поеду, Мейсон искать будет, еще полицию вызовет.

— Ерунда! Дадим пару бутылок.

— Тьфу ты, братцы, не пойдет. Придется вам своей старой посудиной воспользоваться. Посмотрим, может, и раскочегарим вашего старикашку. Видать, ему прочихаться надо.

Альфонс и Уилли сразу притихли с унылым и поникшим видом. Понуро сидя, руки в карманах, съежившись, как побитые курицы, под козырьками кепок, клювами торчавшими над лбами, они молча смотрели, как Андре заливал в радиатор «форда» воду из котлована. Потом Андре попробовал включить двигатель; машина затарахтела.

— Что, белым заделался, не желаешь с вонючими выродками пиво пить? — на ходу бросил Альфонс через плечо, когда они с Уилли тронулись в своем «форде».

— Совсем спятили, идиоты! — прошипел Андре сквозь зубы, с силой пнув ногой глыбу мусора на краю свалки. Потом машинально нагнулся, подобрал несколько упавших камешков, поглядел на них, положил в карман.

У гаража под навесом его поджидал отец Пепэн.

— Андре! Скорей, почта закроется. Мистер Мейсон позволил.

О господи! Опять…

Через полчаса Андре сидел напротив отца Пепэна за письменным столом в его аскетически строгой комнате. Старик замер, вытянув шею, глядя перед собой и смахивая на только что вылупившегося из яйца цыпленка; черные глазки буравили аттестационный лист с отметками Андре.

— По точным наукам отметки лучше. Мог бы хорошо успеть и еще по… да, еще по четырем предметам. — Отец Пепэн бросил лист на стол, откинулся на спинку стула. — Я ждал двух моментов. Первый — этот. — Пепэн указал на аттестационный лист. — Хотя, конечно, знал, что так и будет… Второй, и самый, я думаю, важный, — чтобы ты не бросил работу. Многие метисы бросают, не хотят. Мейсон говорит, ты работник надежный. Так вот… — Отец Пепэн сделал многозначительную паузу. Андре почувствовал, как ладони у него стали влажными. — Так вот… скажи, чему хотел бы учиться?

— Я, видно, тупой какой-то, только никак до меня не дойдет, как можно на мои-то деньги…

— О! Я еще с девятого класса отметил твои успехи. Буду платить за твою учебу. Решай, куда пойдешь.

Кровь застучала у Андре в висках, ногам вдруг стало тесно в ботинках. Он не смел поднять глаз на отца Пепэна.

— Ну, говори же!

Андре молча замотал головой, взгляд его почему-то все время притягивало стеклянное пресс-папье на столе. А напряжение внутри все никак не отпускало.

— Знаешь, сколько я прожил среди индейцев? Сорок два года. И за это время только ты один у меня окончил школу. Ты один! Коллеги не верили, говорили: не может быть. Как не может, ты же окончил!

— Да, святой отец, я окончил. Так что ж теперь делать? Ведь такой, как я, только и годится, что подносить в лаборатории пробирки какому-нибудь сынку богача-адвоката, но к себе в машину он меня не посадит — вдруг мать увидит да спросит: чего это он со всякими ублюдками раскатывает, — а у меня даже пороху не хватило послать к чертям Мейсона с его гаражом, взять да и укатить днем с Уилли и Альфонсом. Альфонс мне так и сказал: «Что, белым заделался, не желаешь с вонючими ублюдками пиво пить?» Куда же мне податься? Куда ни глянешь, всюду плохо.

— Послушай, Андре… этот поселок, эта глушь — какая здесь жизнь? — заговорил священник мягко, вкрадчиво. — Придет время, и ты, если захочешь, займешь свое место рядом с самыми образованными белыми в Канаде…

— Белым стать? Чего хорошего! Чтоб вы потом сказали своим приятелям: «Глядите! Я из этого тупого болвана белого сделал!»? Нет уж, мне никогда белым не быть. Вот в школе. Камнями в меня, правда, не пуляли, но никогда не говорили: «Эй, Андре! Заходи к нам!» Да меня в школе вообще не замечали. Вспоминали, только когда надо было, к примеру, правильно решить задачку по математике. А вы хотите меня еще в одну такую же тюрьму упрятать, и там мне опять голову позабивают всякой ученой мурой, только посолидней, но я-то… я ведь ничто!

Священник поднялся, упершись морщинистыми кулаками дубовый стол.

— Ты сказал — тюрьма? Сказал — не замечали? Я всю жизнь один. Ради тебя, таких, как ты. Я положил все к твоим ногам, а ты — плюнул! — Пепэн вышел из-за стола, подошел к Андре, встал перед ним. — Не говори глупостей — «не замечали»! Ты мой должник. Терпи свое одиночество ради будущего. Я не позволю тебе отступить. Столько лет молил бога за тебя, столько в тебя вложил.

Пепэн отошел, выдвинул верхний ящик стола, вытащил оттуда пару буклетиков и швырнул их на стол перед Андре.