Роузи Кукла - Апсары - пилоты небесных колесниц

Но и не только я таковой. А и все те, кто со мной прилетел и старался. Старался, как мог, а я, может быть еще от того, что рисковал, конечно же, и впервые мне удавалось хоть что–то зарабатывать своими мозгами и инженерным опытом работ в авиации.

Нас поселили в гостинице, и мы почти весь этаж в этой гостинице заняли, мне отдельный номер, остальных по парам расселили. Меня поселили отдельно, потому, что понимали, что мне надо было побыть одному и сообразить, как вообще все надо сделать. Потом, схемы набросать, работы все спланировать и организовать последовательность выполнения работ. Ведь мне было над, чем голову поломать.

Вертолет Ми‑8 МТВ‑1, который мне надо было доработать, был закуплен и доставлен в Камбоджу. Никаких документов на подобную модернизацию у меня не было, но я согласился на выполнение такой работы, рассчитывая только на свой опыт и знание вертолетной техники. Перед разработчиком и изготовителем вертолетов такая задача не ставилась, а если бы ее поставили, то они бы решали ее выпуском вертолетов другой модификации, а не доработкой таких и уже существующих. Поэтому даже служебных записок о том, как такой вариант вертолета вооружать не выпускали, все мне приходилось решать самому и на месте. Поэтому я действовал исходя из собственных представлений и опыта многолетней работы на ремонте военных вертолетов Ми‑8. При этом я не просто гадал, а знал и чувствовал, осознавал, какой огромный потенциал заложен в конструкциях Милевских вертолетов. От того мне приходилось все время соображать, что и как. Все могли отдыхать, а мне вместо конструкторского бюро надо было решения инженерные искать. Я уже и спать то нормально не мог, все считал, и чертил.

Ночь. Я в номере китайской гостиницы, что в самом центре Пномпеня, на столе подпрыгивает схема и мне все не удается провести ровную линию. В соседнюю стену все время колотится что–то.

— Бум–бум. Потом перерыв и опять. — Бум–бум.

Все надоело, пойду, разберусь с ними. Завтра с утра работать, а я не успею.

Потом уже так хочу спать, устал. Стучу в дверь соседнего номера.

— А, Жорка! Заходи! У нас как раз для тебя сюрприз. Ты не будешь?

Это говорит мне подвыпивший проныра такой, что хоть куда и зовут его Лев. Его любимая присказка запомнилась. Он ведь как всем говорит.

— Не спорь со мной! Вот! Ты, что же не знаешь, что даже на каждом руле написано, лев — прав! А ты спорить? Вот так–то! Запомни, Лев прав!

Он из команды отчаянных парней, того самого бизнесмена, что нас сюда забросил. Им, за все их махинации разрешено погулять и порезвиться рядом с нами, за счет заказчика. Вот и веселятся.

Из–за его спины вижу, как бесстыдно развалилась на кровати пьяная вьетнамская девица, раскрылась вся, расставив свои ноги в стороны, в раскоряку. Колени нагло торчат. Не стесняясь, приложилась к хвостику одного из парней, а в это время второй ее долбит. От, того–то у меня и прыгает все на столе. Говорю им.

А они довольные, сползают с нее и мне предлагают. Понимают, что мы нищие по сравнению с ними и нас жалеют. Потому говорят, бери ее себе на ночь, бери бесплатно!

Утром будят нестройные крики и дикая, затихающая песня под окнами. Подхожу к окну. За тонированным стеклами вижу, как по улице, мимо нашей гостиницы, проезжают несколько самосвалов, КАМАЗ. Их тут, почему–то, называют Каматцу. Мол, японская техника, то, что надо!

Вижу, что в самосвале, цепляясь за крутые бока металлического кузова, стоят, привалившись, какие–то военные. Все в камуфляже, но на шеи повязаны двухцветные галстуки. Машины лихо проезжают, они орут что–то, горланят, размахивая автоматами. Прохожие останавливаются, отвлекаются, глазеют. Некоторые им машут в след. Те в ответ орут еще отчаянней. Ну, все. Пора умываться. Завтракать и опять в ангар на работу. Вот же черти, поспать не дали, и потом эта камбоджийка? Что она все время хотела? Что же ей от меня было нужно? Так и не понял.

Утром в дверях столкнулся еще с одним пьяненьким гавриком, все из той же команды, что спать мешал за соседней стеной.

— Жорка! Ты представляешь, а та баба, что мы вчера долбили она же старая! Ей лет сто, наверное.

— А вы, что же, только сегодня узнали? — Говорю недовольно, стараясь быстрее отделаться. Мне ведь некогда, надо еще позавтракать и работать.

— Ага! У нее только сегодня, при дневном свете увидели, что весь живот и ноги в растяжках. Ну, знаешь, как у бабы бывает после многих беременностей. И потом, у нее…