Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

Самое интересное случилось потом, что привело веселых людей в неописуемый восторг — по техническим причинам вылет задерживался аж на два часа, словно провидение сжалилось над ними. Вышло, что гость не опоздал и самое главное, что банкет не прервался, а продолжился в кафе аэропорта. Как по мановению волшебной палочки сама собой возникла скатерть–самобранка и местная мядуха неудержимым потоком полилась в молодые глотки спортсменов.

Разобравшись с тутошним суточным запасом спиртного, дружная компания сильно утяжелила и без того не легкий груз, предназначенный к отправке по маршруту Пермь — Минск, и еле–еле перекантовала его в зону проверки багажа и документов, а затем кое–как вкатила в зону улетающих пассажиров. Алексий с облегчением вздохнул, когда рухнул в кресло рядом с «дьюти–фри шоп», пытаясь сосредоточиться на предстоящем полете. Но не тут–то было, вездесущий Зюйдостов, непонятно каким образом проникший в зону, решил лично подвести своего друга к финальной черте расставания. И когда его нетвердая длань коснулась Алексия, то последний чуть не лишился чувств — воистину, пермское гостеприимство не имело границ.

Зюйдостов большим пальцем указал через плечо на магазин с дешевой заграничной водкой, и Алексий оказался на грани апоплексического удара, ибо жест означал продолжение банкета. Если перефразировать народную поговорку, то получится: не можешь пить, не мучай глотку. Алексий не просто не мог пить, он уже не хотел, не в силах был это делать. Горячительные напитки его больше не возбуждали, за время командировки они ему опротивели. Упасть в беспамятство Алексию не позволили, крепкая рука друга нежно, но целенаправленно подтолкнула его к источнику «наслаждений».

С этого момента Алексий перестал ориентироваться во времени и в пространстве, для него наступил момент истины — старт и почти космический полет в состоянии перманентного анабиоза. Его знания о себе, своих поступках и окружающем мире в период спячки были весьма расплывчатыми и отрывочными, даже тогда, когда он автоматом совершал какие–то действия. А все из–за того, что он не до конца прошел курс вхождения в состояние транса и адаптации к нему, то есть не выполнил предписанных другом рекомендаций. Память Алексия напоминала магнитную ленту, основательно пожеванную стареньким бобинным магнитофоном из 70‑х годов прошлого столетия, из–за чего воспроизведение или восстановление событий при ее помощи было весьма затруднительно.

Алексий кое–как помнил, как он попал в самолет и обессилено упал в кресло. Помнил, как раздражался, когда на него с багажной полки падали чужие вещи и предметы. Помнил, как народ, суетящийся непонятно по какому поводу, постоянно за него цеплялся, спотыкался, задевал его. Помнил, как переживал и нервничал из–за того, что их лайнер долго не взлетал…

Когда носитель информации преодолел трудновоспроизводимый кусок жизни благодаря лентопротяжному механизму, тогда мозг несчастного каратиста снова включился в работу.

— До каких пор нас будут держать на земле, когда же мы взлетим? — капризно обратился он к милой и терпеливой бортпроводнице.

Очаровательное лицо девушки исказила гримаса крайнего недовольства.

— Рейс уже завершился, мы находимся в Минске, — сказала она, а после короткой паузы доверительно добавила: — А у вас, уважаемый пассажир, сейчас начнутся проблемы с правоохранительными органами!

Алексий аж поперхнулся и вполне правомерно поинтересовался:

— Какие проблемы?

Ответ стюардессы поверг его в шок и трепет:

— Мало того что вы, уважаемый, изгадили весь салон, так еще и дебош устроили.

Алексий был из тех, кто мухи не обидит. Когда трезвый. Но в пьяном виде…

Однако стюардессу понесло, в школе она явно была отличницей по русскому языку и литературе, ибо сейчас замечательно живописала художества Алексия такими яркими красками и оборотами, что слушать это было очень и очень стыдно. Алексию невыносимо было смотреть в глаза пассажирам, особенно тем, кто пострадал от неконтролируемого поведения его желудка. А таких набралось немало.

Оказывается, в тот момент, когда мозги Алексия отключились, неожиданно взбунтовалось его естество, выражая несогласие с тем, что в течение недели над ним глумились и издевались. Вот здесь–то уж оно оторвалось на полную катушку, мстя своему хозяину тем, что он опускал его достоинство ниже возможного уровня. Алексий не выдержал, он сорвался с места и через весь салон побежал в туалет, избавляясь по пути от недомогания. До места он добрался уже выздоровевшим.