Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

— Мама! Мамочка!!!

В детском саду моим другом был Женя Абросимов, а с Сашей Данильчиком я потом учился в средней школе и даже пересекался по работе.

Помнится, как в детсадовском возрасте я повздорил с Мишей Третьяком, моим ровесником и соседом с первого этажа. Это произошло за углом дома, напротив его окон. Мы поспорили из–за пустяка, и кто первый начал толкаться, уже не вспомнить. Только у меня это получилось настолько удачно, что Миша не упал, а сел прямо в лужу — не так больно, как позорно и обидно. Мне было очень смешно, и я стал откровенно над ним потешаться… но это длилось недолго. Из–за угла появилась Мишина бабушка, старенькая, сгорбленная и давай на меня ругаться. Я испугался клюки в ее руках и убежал прочь. На безопасном расстоянии я оглянулся и увидел Мишу, который сидел в луже и плакал, размазывая по щекам слезы, рядом с ним стояла бабушка и потрясала в воздухе страшной клюкой, насылая на мою голову всякие расплаты. Я забежал за угол дома и долго еще не подходил к своему подъезду.

Иногда мы с мамой гуляли по городу в выходной день, тогда я ее просил:

— Мама, а давай уедем далеко–далеко…

Она с легкостью исполняла мою детскую мечту! Мы садились на пятый маршрут троллейбуса и ехали далеко–далеко… по неширокой улице Маяковского, минуя частный сектор с избушками, что, прикорнув, стояли на пригорке. В самой дальней точке нашего следования, на площади Якуба Коласа, вместе с проводами заканчивался и маршрут. Здесь памятник белорусскому поэту появится позже, а тогда мы с мамой гуляли по свободной площади.

С апреля 1964 по июнь 1967 года мама работала мойщицей автобусов, кондуктором пригородных маршрутов в автоколонне 2411 Миноблавтотреста, которая находилась по улице Опанского, 100, это напротив управления внутренних дел Минской области. Мама работала в две смены, причем первая начиналась очень рано, так что приходилось вставать в 03.30, а вторая заканчивалась очень поздно. Иногда мама брала меня с собой на работу, и в утренние смены мне отчаянно не хотелось вставать. На улице Розы Люксембург нас подбирал дежурный автобус, а когда его не было, то мы добирались сами — шли тропинками через пустыри. В 2013 году территорию автоколонны расчистили и на ней построили большое офисное здание, где разместились фирмы и организации. Когда маме выпадало работать в выходные дни, то вечером я оставался один в пустой квартире и ощущал страх.

Зато днем была настоящая вольница. На улице гулял, сколько хотел, не всегда даже удавалось перекусить, с мальчишками летом гоняли в футбол, зимой катали шайбу. Клюшки изготавливали сами из кусков доски, поэтому получались они громоздкими и тяжелыми.

В автоколонне маму подчас оставляли в резерве, а за кондукторские нарушения иногда ставили на мойку автобусов. Тогда, предоставленный себе, я слонялся по машинному парку, а мама меня инструктировала:

— Смотри, сынок, близко к автобусу не подходи. Ты маленький и водитель тебя может не увидеть.

Сидя за огромной баранкой автобуса, которую без гидропривода можно было повернуть влево–вправо лишь на величину люфта, я изображал из себя водителя.

В парке были довольно вместительные автобусы ЛиАЗ, курсировавшие исключительно на пригородных линиях. В середине–конце 1970‑х годов, когда их у нас уже не было, я видел ЛиАЗы в Москве, с рельефными цифрами госномера из белого металла. В этом автобусе справа от водителя располагался двигатель. Так вот в нашу бытность на его капот мама, работая в первую смену, укладывала меня поспать, постелив телогрейку. Летом было очень жарко, зато зимой просто здорово! С одной стороны, я ощущал уют и тепло, а с другой — мне было неудобно спать на виду у пассажиров. Беспокоили меня редко, только при поломке мотора. Тогда, чтобы подобраться к нему, водитель сначала поднимал меня, а потом капот.

Более современный автобус ПАЗ появился позже, его салон меньше, чем у ЛиАЗа, но больше КаВЗа. Менее вместительный КаВЗ с выступающим двигателем, спереди был похож на грузовую машину, имел широкую одностворчатую дверь, открываемую водителем вручную при помощи длинного металлического рычага. На конечной станции, пока водитель отдыхал или обедал, я садился на его место и при помощи механической тяги впускал и выпускал воображаемых пассажиров.

Еще совсем маленький горожанин я для себя открывал белорусскую провинцию. Тогда не было автовокзалов, оборудованных станций, и автобусы парковались на площадках городов, на пыльных околицах сел или местечек или на площадках у какой–нибудь достопримечательности типа клуба, магазина. Провинция казалась скучной и тоскливой, и жить там не хотелось. Помню, как летним солнечным днем мама оставляла меня на деревенской конечной станции у шапочно знакомых людей, пока сама оборачивалась одним–двумя рейсами. Обычно это были молодые приятные женщины, которые к чужому ребенку проявляли радушие и оказывали гостеприимство. И мама совершенно без опаски меня им доверяла. Удивительные отношения! Перед глазами стоит простая хата, в которой и достатка–то нет, зато как–то по–доброму она залита солнечными лучами, а перед ней — такой же светлый двор, зеленая трава, широкая тропинка, а дальше пруд или озеро. Уютная деревенская картинка из детства…