Алексей Ловкачёв - Приключения бывшего мичмана

— Смотри не лопни!

Вечерами дедушка, к моему неудовольствию, так как я не прочь был посмотреть какую–нибудь киношку, выключал телевизор сразу после программы новостей, и все рано укладывались спать.

В Москве также навещали мою крестную маму, тетю Клаву, ее мужа и их дочку Валю, проживавших недалеко от станции метро «Речной вокзал».

Однажды летом в Москву с маминой работы отправили крытый грузовик, везли ребят и какой–то груз. Мы тоже поехали, на ночь глядя. Сначала с мамой тряслись в тесной кабине, где я пытался в неудобном положении уснуть, а потом пересели в кузов. В столицу въехали рано утром, остановились при въезде на мост, пустынная мостовая, ни машин, ни людей… Детская картинка застыла в памяти и хранится до сих пор.

Хорошо помнится круглосуточный детский садик, в который я ходил в 1959–1963 годах. Он располагался в угловом доме, что был на пересечении улицы М. В. Фрунзе и Войскового переулка, напротив входа в Центральный детский парк им. М. Горького. Четыре наши группы занимали первый этаж жилого дома, выкрашенного в салатовый цвет. Рядом находился коттедж деда моего друга Пети Калинина. Дед его, Петр Захарович Калинин, во время Великой Отечественной войны был секретарем Центрального Комитета Компартии республики и начальником Белорусского штаба партизанского движения, а в мирное время стал министром сельского хозяйства и транспорта БССР. Его я не помню, а вот как мы с другом, который моложе меня на 19 дней, играли в подвале коттеджа в классики, помню хорошо.

На прогулку нас водили в городской парк, для этого достаточно было пересечь дорогу. Там находились традиционные развлекательные аттракционы — карусели, лодочки. Потом установили самолеты, летающие по горизонтали и вертикали. Помню, их металлические каркасы, обшитые брезентом. После окончания сезона самолеты раздевали и зимой их скелеты мерзли на отрытом воздухе. При нас началось строительство планетария, и в школьную бытность я бывал там на экскурсии, задрав голову, смотрел на звездное небо. Мне, как и всем детям, нравился кинотеатр «Летний», куда нас водили на детские сеансы. Мы с бурным восторгом сопереживали главному героя фильма «Миколка–паровоз», героям других сказок и мультфильмов. Непременный атрибут любого ЦПКиО — гипсовые фигуры, от пионера с горном до девушки с веслом. На зиму их укрывали щитами из досок, под которые мы залезали, играя в прятки. Запомнился пригорок с высоченными соснами и фигурами медведей, а ниже металлическая ограда, между островерхими копьями которой мы однажды наблюдали похоронную процессию на улице Первомайской. Мы прильнули к черным прутьям и смотрели на лежащего в гробу военного, но нас больше интересовали подушечки с наградами.

Как–то мама забрала меня из садика, повела домой. И вот на остановке Круглой площади (пл. Победы) мы увидели толпящийся народ. Подойдя ближе, увидели несчастного старичка, сиротливо лежащего на мостовой. Половина его черепа была сильно травмирована задним колесом рядом стоявшего троллейбуса. Меня охватило щемящее чувство жалости к бедному старику, одетому в телогрейку, с котомкой на плече…

Мы с мамой однажды тоже попали в аварию на улице Немиги, когда ехали в новеньком автобусе ЛАЗ по 23‑му или 25‑му маршруту. Тогда освещенность улиц была скромнее. С улицы Короля выезжала грузовая машина, наш водитель в темноте не разглядел длинный прицеп, волочащийся за ней, и врезался в него. Мы сидели на предпоследнем сиденье, слева. Я не держался и больно ударился лбом о металлический поручень переднего сиденья. Потом ходил с шишкой.

Детский сад в основном запомнился старшей группой. Однажды мы сидели за столиками и ели, когда с опозданием привели девочку Тоню. Уходя, ее мама начала прикрывать за собой дверь, а Тоня застенчиво положила правую руку на дверной косяк… прямо в проем. Глупая мамаша, не слыша дикого рева дочери и не чувствуя помехи, несколько раз нажала на неподдающуюся дверь. Это произошло на глазах всей группы и на нас произвело неизгладимо гнетущее впечатление.

С детства не терплю кипяченого молока. Сохранилась в памяти картинка, как я в старшей группе скучаю вместе с нянечкой, которая надзирает за мной, чтобы я выпил кипяченое молоко с пенкой, от противного вида которой меня тошнило. Другие дети в это время ушли на прогулку.

Еще картинка. Пятница. Всех детей забрали. Из всей группы я один–одинешенек сижу на подоконнике и через открытое окно с тоской смотрю на улицу. Чувствую себя позабытым–позаброшенным, но вот я вижу маму, которая устало бредет с работы, чтобы забрать меня домой. У меня тут же выплескивается недельная порция радостного адреналина: