— Не лезь никуда, раздевайся! — говорит мама. — Боже мой, просто не верится — неужели я буду спать по-человечески? На собственной кровати… — Она стягивает с себя платье.
Я тоже забираюсь на кровать и ползу к стенке.
Как тут мягко!
Все переменилось. Отчего это все переменилось? Вчера пол в комнате был деревянный, из маленьких узеньких дощечек, а сегодня — из желтых каменных плиток. И кровать вчера стояла у другой стены. А главное, где наш шкаф? Где все наши вещи?
— Мама, это наша комната?
— Какая комната! Ты что, сегодня родилась?
Сердится. Я боюсь, когда она сердится, и поэтому ничего больше не спрашиваю.
— В нашей комнате будут жить другие, а мы можем убираться куда угодно! Полтора года высылала последние гроши! Ложки масла ни разу не купила! А теперь должна сквозь землю провалиться!.. — Мама очень сердится.
Я смотрю, как она раскрывает свою сумку, — у нее дрожат руки. Она роется в каких-то бумажках, роняет то одну, то другую.
— Вот, пожалуйста — все квитанции до единой! Счастье еще, что сохранила.
— Так подавайте на него в суд, — говорит молодая женщина, она стоит у дверей.
— Да, — говорит мама, — подумать только, так мечтала: приеду наконец, отдохну. В своей комнате, среди своих вещей. Так нет — ходи, судись, доказывай!.. Боже, что за проклятье такое! Вставай, — обращается она ко мне. — Ничего, кроме страданий!.. Последняя радость и та оборачивается несчастьем!
Темный длинный коридор. Кто-то говорит:
— Не закрывайте дверь, не видно.
Стулья вдоль стен все заняты. Мне очень хочется сесть.
— Ничего, постоишь, — говорит мама, — не велика барыня.
В маленькую комнатку впускают по нескольку человек. Мы должны ждать своей очереди. Я потихоньку присаживаюсь на корточки у стены.
— Встань сейчас же, немедленно вставай! — сердится мама. — Всю грязь решила собрать.
Я встаю.
— Долго еще?
— Можно подумать, что мне доставляет большое удовольствие здесь торчать!
Я отодвигаюсь от нее подальше и незаметно снова опускаюсь на корточки.
— А ну поди сюда! Я что, не говорила тебе, чтоб ты не смела садиться? Ты что, русского языка не понимаешь? Отвечай, что ты молчишь?
— Я устала…
— Ну конечно! Она устала, а я нет. Я никогда не устаю. Грязь, гадость, все плюют, а она уселась!
Женщины молча смотрят на нас, потом отворачиваются.
Зайти бы наконец в эту комнату… В коридоре очень холодно, я дрожу. Низенькая перегородка посреди комнаты качается вверх-вниз, вверх-вниз. Женщина за перегородкой тоже качается, и мама вместе с ней.
— Адрес? — говорит женщина.
— Беговая, семь.
— Не наш участок. Следующий!
— Как же так? Мне же сказали… Я весь день жду!
— Не знаю, гражданка, что вам сказали. Следующий!
— Так куда же мне обращаться?
— Гражданка, здесь не справочная. Не задерживайте. Следующий!
Мы выходим на улицу.
Земля под ногами раскачивается и толкает меня то вправо, то влево.
— Ведь русским языком спрашиваешь! — возмущается мама. — Нарочно два раза переспросила. А теперь оказывается — совершенно в другом месте. И день потерян… Иди как следует! Что за ребенок — черт поганый!..
Мне хочется лечь на землю и немножко отдохнуть, но я боюсь потерять маму. Я иду, иду и падаю.
— Вставай, что такое?! Вставай сейчас же! Что за наказание такое! Сама еле на ногах держишься, а тут изволь мучайся с ней! Не смей реветь!
Разве я реву? Я не реву.
— Тысячу раз тебе сказано: идешь — смотри под ноги! Все как об стенку горох. Иди как следует! Ты что, думаешь, что я буду тебя тащить?
Я стараюсь идти, это ноги не хотят двигаться. Земля качается и вертится. Я хватаюсь за маму.
— Не висни на мне, не смей на мне виснуть!
Мы подходим к нашему дому и заходим в подъезд. Почему-то вместо того, чтобы открыть дверь нашей квартиры, мама принимается ходить по кругу: мимо нашей двери, мимо двух соседних, по ступенькам вверх и опять: мимо нашей двери, мимо двух соседних…
Зачем она это делает? Зачем она ходит по кругу?
— Что с тобой? Что такое?!
Я слышу ее голос, но ничего не вижу и не могу ничего сказать. А потом пропадает и голос.
Кто-то тормошит меня, сажает, держит за плечи.
Я открываю глаза. Какой яркий свет… Больно смотреть… Рядом со мной на кровати сидит женщина в белом платье. Сбоку стоит мама. Женщина открывает черную коробку и достает оттуда две резиновые трубочки. Я пугаюсь и пытаюсь вырваться.
— Не вертись, сиди как следует, — говорит мама.
Женщина всовывает трубочки себе в уши — хорошо, что не мне! — и прижимает к моей груди какую-то холодную железную штучку.
Читать дальше