Афанасий Мамедов: На круги Хазра

А как здоровье Билала-муаллима, вышел ли он на пенсию? Оставил ли школу, дети, это ведь так утомительно, они забирают столько сил… Да, кстати, а как растет твоя (ваша) очаровательная девочка?.. И тут он сбился, воздуха хватнул. Когда она играет во дворе, все время вспоминается другая девочка, та, что когда-то давным-давно, на гранитных в крапинку ступеньках мелом рисовала свое понимание жизни, и от сильных ударов сердца тяжелела веселая в персиковом пушке рука, и крошился, крошился мел…

Так, как бы непринужденно и свободно беседуя с ней, он, во-первых: ни разу не назвал Джамилю по имени (его обращение на «ты» грозило вот-вот обернуться в обидное для бывшей возлюбленной «Вы») и, во-вторых: не обмолвился ни одним словом о ее муже, Таире. Этими двумя, казалось бы, незаметными штрихами он в то же время давал понять, что Таира для него не существует, что чувства его к ней не угасли и затянувшуюся на многие лета разлуку он переживает, может быть, даже посильнее, чем она.

Интуиция его не подвела. Он оказался прав в выборе стратегии.

Джамиля отвечала робко, невпопад, дыхание ее часто сбивалось.

Правда, и он тоже чувствовал себя не лучшим образом. Голос противно дребезжал, боязнь допустить ошибку — сковывала. Руки холодели. А под свитером было потно… В довершение всего он курил одну сигарету за другой.

Все это происходило на глазах Майи и Зули. И хоть девушки были расположены к нему, оступись он на полшага, тут же бы вспыхнула естественная в таких случаях женская солидарность, и тогда трудно бы ему пришлось…

Но Майка выручила, сняла напряг. Забила косячок, сделала громче проигрыватель, и вся из себя трепетно-нетерпеливая, теперь уже «списывая в ноль» (ее любимое выражение) черный, блюзовый голос Билли Холидей, вставила:

— Хоре болтать! Танцевать будем? Жизнь быстрее пяти дней летит.

А дальше просто удивила, показала, что в искусстве обольщения старше него лет на сто, как минимум. Подошла и говорит:

— Джем, ты, конечно, извини, но я его у тебя уведу.

Джамили едва хватило на улыбку.

Пока они танцевали, Майя так притягивала его к себе, так заглядывала в глаза, обещая столько всего (сколько может наобещать только витрина секс-шопа господину Азиату в европейской одежде), что он не на шутку испугался, как бы она не охладила Джамилин интерес к нему.

Только почти в самом конце блюза Майя с большой неохотой уступила Афика Джамиле.

Они танцевали один танец, другой… Джема только положила ему на плечо руку, а уже захотелось оградить ее от всего мира, псом бешеным бросаться на любого, кто только осмелится к ней подойти, совершить какой-нибудь героический поступок, все равно какой…

Вместо героического поступка — банальное неудобство в джинсах, отмеченное участившимся дыханием партнерши.

Потом они ушли на кухню. Там он притянул ее к себе. Обнял. Вдавил свой живот в ее живот, и, наконец, губы их сблизились…

Тяжело дыша, она вдруг выдернула руку из его руки и…

— Ты почему плачешь? Я обидел тебя?

— Тебе этого не понять.

— Скажи — я пойму.

— Не обращай внимания. Просто мне хорошо… с тобой.

— Зачем тогда плакать?

— Я же говорила, тебе этого не понять.

Он присел на корточки и медленно приподнял ее платье.

— Афка, Афка, а вдруг он узнает. Я боюсь его…

— Если он узнает, это даже лучше.

— Нет, не лучше. Я за тебя боюсь.

— Перестань. Тоже мне — Таир-убивец…

Но тут раздались Зулины шаги. Он поцеловал ее в холмик под трусиками, опустил платье, поднялся с корточек. Зуля, дойдя до двери, почему-то решила повернуть назад.

— Да, убивец.

— Ну хорошо, хочешь, будем держать связь через Зулю?

— «Держать связь»?! Морзяночник, «СОС» отстучи!

— Я только этим сейчас и занимаюсь.

Джема поцеловала его напоследок скорым, смазанным поцелуем и, мелькая тугими икрами, выпорхнула в темноту двора. А он, постояв немного, вернулся к девочкам, делая вид, что в общем-то ничего такого не произошло, а то, что в действительности случилось, не могло не произойти, но, видимо, скрываемое им настроение передалось и Майе и Зуле.

— Хочу, хочу танго! Танго-Танго-Танго! — Майя уже напевала, уже кружилась, поводила плечами…

Зуля взяла карандаш для подведения глаз, подошла к зеркалу, нарисовала себе усики, какие носят лоты [4] Здесь: самцы (испорч. азерб.). у нас на Шемахинке [5] Район, через который проходила когда-то дорога в Шемахинское ханство. , нашла в шкафу, доставшемся ей по наследству от Рыжего Семки, солидную шляпу, спрятала под нее волосы, надела кожаную куртку Афика, и тут началось!..