Николай Кононов - Роковой визит волшебницы

Всей технологической машинерией заправлял Коляныч — девоподобный технический гений с тонким бабьим голосом. Говорил он только матом. Но сигнализация была так хороша, что отбоя в клиентах, даже иногородних, не было. Пока не взвыли жильцы дома от этого ристалища воя, писка и уханья, переходящего в полет валькирий. Потом Коляныча сманили, и тема сама собою иссякла.

День начинался с того, что акционеры — М., Ж. и К. — запирались в главном кабинете и в огромном гроссбухе вычеркивали цифры и вписывали детским почерком другие. М. выразительно и как–то протяжно смотрел на мечтателей Ж. и К. Что с них было серьезного взять? Время вообще мало подходило для мечтаний. Появились новые законы, связанные с бухучетом и вообще всякой отчетностью.

Инфляция свистела миллионами. Миллион налево, миллиард направо.

Разница — три кг серых макарон Вишерского ЦБК.

Спиртовая тема дала течь. Какая–то Мария Петровна, сидящая на кране, пошла в рост, а новая — Мурфаза Уметовна — играла лишь со своими. Подход к ней найден не был. Тут еще избалованная крыша решила кроме черного и серый нал снимать по договору об эскорте и патронировании. А это налоги, отчетность и одна головная боль.

В общем, М., Ж. и К. запили не на шутку. Ноги только успевала вносить им цветные пузыри с веселящим зельем. Говорят, пили они целых три дня и три ночи с половиною. Просто эту половину они драли Ноги поочередно, чтобы жизнь ей архипелагом Баунти не казалась.

Со спирта перешли худо–бедно на сырой лес. Пиленый голяк и рубленый кругляк. Ну там дачки–срубы и сараюшки–сауны для платежеспособного терпеливого населения. Порубка делянок на экспорт шла бодро, но деньги были уже не те.

Но самое главное — Триколор не несла, словно взяла обет и епитимью на себя наложила. Ноги даже серьезного ветеринара вызывала.

— Аппарат в порядке, — намяв кошару, заключил ветеринар в золотых темных очках, похожий на Адриано Челентано.

— А может, ей никто не нравится? — предположила Ноги.

— Да у кошачьих процесс ухаживания проистекает по законам жесткой куртуазии, — ответил, плотоядно посмотрев на Ноги, врач и с омерзением оттолкнул животное.

М. подписал сложный договор на эксклюзивное обслуживание млекопитающего, и доктор уехал в нестаром «мерсе».

Ноги, обделенная по жизни жесткой куртуазией, целый день дулась и кусала накрашенные несмываемой помадой губки. Кофе и бутрики носила в кабинет гордо и без удовольствия. Пока Ж. и К. не зажали ее в гостевой под галдеж телевизора. Она заорала, как вдруг заговорившая кошка:

— Только вот лещей я ваших не хочу, извращенцы!

В телевизионную, где стояли два кожаных липких дивана, как апофеоз, вошли М., Ж. и К. со своими лещами и через некоторое время удалились, ухмыляясь.

Триколор жрала вареную рыбку с чистого блюдца. Кости из рыбки вынимала Зоя — родственница Ж. и главбух. В своих очках минус двенадцать она сама походила на рыбу, может быть, даже на леща.

Дважды заботливый М. привозил котов от своих дружбанов.

Пару запускали в телевизионную и подглядывали в щелку. Кажется, дальше обмена номерами мобильников хозяев дело не шло.

Тут и финики оказались сущими свиньями, вернули два вагона пересушенных сучковатых досок. При перевалке доски так трясло, что все сучки повыпадали, как пломбы. А кому нужны доски, дырявые, как вологодские кружева? Ни финикам, ни туркам. Пустили на черные полы военным строителям, но прибыли были почти убылями, то есть мизерными. А воякам последний спирт споили, и Ногами угощали, и сауной. На конечностях при 96° по Цельсию они и сломались.

— Берем ваши сучьи сучки пятьдесят тысяч кубов и бабу на три дня.

Ноги потом в Турцию отправили мозоли в море отмачивать.

Итак, полоса невезения затягивалась.

Приходилось идти на всякое. Даже десять теток взяли на процент, и они весь день названивали по торгам и базам.

— Не интересуетесь ли битым белым шоколадом? Поставка от вагона.

— Колготы Италия — для протирки ветровых стекол хорошо идут.

Им звонили из других таких же фирм и предлагали еще более несусветные объекты потребления: цоколи от лампочек, люминофор из старых кинескопов, чистую грязь с Мертвого моря в джутовых мешках. Иногда интересы совпадали и самые ловкие тетки получали свой процент. На процент можно было купить полкило секонд–хенда с раскладушек. Наиславнейший анекдот той поры: «Вы у Юдашкина одеваетесь? А мы — у Раскладушкина».

В нашей конторе перестало пахнуть криминалом, крыша на нас плюнула, а местной шантрапе Ж. и К. сами с отменным удовольствием чистили морды.