Павел Верещагин - Роман в формате хэппи-энд

Через полтора года он сообщил, что, наконец, нашел надежных ребят, и вместе с ними затевает бизнес, который должен решить все их проблемы. Он вкладывает в общий котел скопленные деньги до последнего доллара — дело верное, выигрыш окупит все!

А потом надежные ребята оказались проходимцами, и он опять остался без работы и без денег.

Когда истекли три года, она путем унижений и лести умолила включить ее в группу обмена журналистов, которая ехала на недельную стажировку в Америку. Поехала, естественно, одна, без ребенка. Впрочем, вдвоем с ребенком американцы бы их ни в коем случае не пустили. Группа ехала на юг Америки, — чтобы на два дня слетать из Атланты в Нью — Йорк, ей пришлось продать бабушкин кулон с аметистом, который она берегла на черный день.

Она нашла его изменившимся и каким–то странным. Жил он в ужасной комнате с окнами на грохочущую железную дорогу, в комнате, больше напоминающей выгороженные кусок бани или бассейна, со стенами в дешевой плитке и с занавеской, отделяющей унитаз и раковину. Из мебели был только потрепанный пружинный матрац и учебная парта со скамейкой. Муж был возбужден и даже истеричен и почему–то избегал смотреть ей в глаза. Он с надрывом говорил, что в России никто даже понятия не имеет, что такое настоящие проблемы. И как людям приходится бороться за жизнь. Он жаловался, что живет адовой жизнью, работает как проклятый и экономит на всем.

По его словам получалось, что он делает все возможное, чтобы они могли приехать к нему, но нужно еще подождать. Сколько? По крайней мере год. Он, наконец, вышел на настоящих людей, а не каких–нибудь прощелыг. С этими людьми абсолютно точно можно иметь дело. Нужно только подождать. Год, от силы два… И тогда… «Но ведь Мишке будет уже семь… Может быть, тебе просто вернуться назад?» — осторожно предложила она. «Чтобы все прожитые здесь годы и страдания пошли псу под хвост!?» — горячо воскликнул он.

Вечером он предложил ей покурить марихуаны… Наутро она заметила на подоконнике чьи–то шпильки… Стало противно…

Проплакав все оставшиеся в Америке дни, она поняла, что больше надеяться не на кого. Что надеяться можно только на себя.

А между тем, ее троюродный брат не терял времени даром. Несколько лет он проработал на приисках Якутии, потом, с наступлением перемен, перебрался в Москву и занялся бизнесом.

Он оказался очень удачливым бизнесменом — открывшиеся возможности дикого рынка оказались его стихией. И очень скоро он стал богатым человеком, главой сети успешных компаний.

Много лет они с сестрой не виделись, а когда вновь встретились на каком–то семейном торжестве — очередной свадьбе, или, наоборот, на похоронах — она с трудом узнала его.

Внешне он изменился мало: остался подтянутым и спортивным. Разве что был очень тщательно, по–европейски одет. Стрижку он носил короткую, а в висках серебрилась ранняя седина, но это ему даже шло. Говорил он негромко, но так, что все вокруг внимательно прислушивались.

Короче, он стал уверенным в себе человеком, состоявшимся человеком. Но главное, он чудесным образом избавился от угрюмости и скрытности юношеского возраста, став открытым и внутренне свободным, как это часто случается с людьми, жизнь которых удалась.

Они поговорили — легко и по–дружески… Он расспросил ее о родителях, о сыне, о муже — тот был уже в Америке… Они вспомнили годы детства… Посмеялись и растрогались. О последнем лете, не сговариваясь, не вспоминали, но по его лицу она поняла: брату было стыдно за свое тогдашнее поведение. Договорились перезваниваться и не терять друг друга из виду… А сердобольные тетушки на ухо рассказали ей, что его семенная жизнь не сложилась. Что, уже будучи взрослым человеком, он женился на очень красивой девушке, фотомодели или что–то тому подобное. Состоялась пышная свадьба, медовый месяц молодые провели в Ницце, и в положенный срок у них родилась дочка. Но через несколько лет выяснилось, что в их семенной жизни в избытке было гостей, автомобилей, путешествий, нарядов, драгоценностей, мехов, но не было главного: теплоты и любви. Так что через некоторое время жена с дочкой оказались живущими в Лондоне, где для них была куплена квартира, а он — одиноко живущим в Москве.

Между тем время перемен, которое одних возносило на верх жизни, других опускало вниз. Обеспеченная профессорская семья ее родителей в новых условиях превратилась в семью пожилых пенсионеров. А потом как–то нелепо и ужасно умер ее папа — на больничной койне, от пустячной инфекции, из–за равнодушия и халатности персонала. Последний источник помощи иссяк.