Эдуард Лимонов - Illuminationes

Ни в иудаизме, ни в исламе портрета главного Создателя не существует. Более того, существует запрет на изображение Создателя. При попытках представить себе Создателя (в христианстве запрета на изображение Его не существует) появляются антропоморфизмы (Создателю приписывается внешний облик человека) и антропотизмы (Ему приписываются человеческие чувства и поведение). Но даже в подобных случаях в рассказах о явлениях Создателя, в которых Он приобретает человеческий облик, авторы ограничиваются упоминанием об обобщенных и неясных очертаниях, всегда избегая непосредственного описания облика Создателя, словно он действительно соответствует человеческому. Пророк Амос (глава 9, стих 1) говорит просто, что Господь стоял над жертвенником; пророк Исайя (глава 6, стихи 1–13) видит Его восседающим на высоком престоле, но Его внешность характеризуется только наличием бескрайних риз, заполнявших портики храма; пророк Иезикииль (глава 1, стихи 4–29) говорит о Нем просто как о «подобии человека», преображенном огненным сиянием, похожим на радугу.

Создатель впрямую высказывается о нежелании, чтобы Его изображали, в Книге Исхода (глава 20, стихи 3–5):

(3) Пусть не будет у тебя других богов перед Моим лицом.

(4) Не делай себе статуй и всяческих изображений того, что на небесах наверху, и того, что на земле внизу, и того, что в воде под землею.

Создатель предпочел остаться анонимным, и мы не имеем свидетельства, как Он выглядел, «прохаживаясь по саду на дневном ветру». А не выглядел ли Он как металлический либо костяной паук либо некой сороконожкой? Ведь формы высшей жизни могут быть многообразны. Только ли стеснялись наготы Адам и Ева, а может, лишь невинно солгали («Голос Твой я услышал в саду, и испугался, ибо я наг, и спрятался»), пряча свой испуг перед неким нечеловекообразным монстром?

Что касается ангелов, то Афанасий Великий, Григорий Богослов, Иоанн Златоуст считали их бестелесными. Отцы VII Вселенского собора указывали, что один только Бог бестелесен и невидим. « Что же касается разумных сил(!!!), то они не всецело изъяты от телесности и не безусловно невидимы, будучи одарены тонкими, воздухообразными или огненными телами, в которых они неоднократно являлись и были видимы ». Еще они бессмертны. Лаодикийский собор своим 35‑м правилом осудил и отверг еретическое поклонение ангелам как творцам и правителям мира. Из этого осуждения следует, что не один Эдуард Лимонов пришел к выводу, что ангелы ассистировали главному Создателю при сотворении человека, а один из них — падший — дал прародителям разум.

Человек, конечно, биоробот. Робот уже только потому, что не знает, кто его создал, и не знает, зачем его создали. Если бы знал, кто создал и зачем, в чем цель существования человечества, — не был бы роботом. А так, конечно, робот, безусловно, робот. Японцы создают роботов для уборки квартиры — домашних роботов. Японцы знают цель создания роботов–домохозяек, а роботы — нет. Японцы не пожелали снабдить роботов сознанием цели, да технически и не могли. Наши создатели, думаю, могли сообщить нам предназначение человечества, но скрыли его. Очень тщательно. Почему? Потому что оно ужасно?

До того как у меня родился сын, еще 21 марта 2006 года, едва он был зачат, я получил от жены снимок ее матки, где темной точкой прилепился к стенке матки зародыш. Время от времени жена ходила проверяться в женскую консультацию, и там на сверхсовременных приборах можно было увидеть все более увеличивающийся кусочек пухнущей плоти. Наконец однажды я увидел мордочку зародыша и даже узнал на ней мой собственный, только уменьшенный, нос. Увидел и маленькую мошонку, и два яичка. Все это было чудесно, как в научно–фантастическом фильме. Отцы прошлых времен были лишены возможности заглянуть в такие тайны, которые на протяжении всей истории человечества были доступны только создателям. Вряд ли они довольны нами, эти таинственные существа, во что бы то ни стало желающие остаться неизвестными и нераскрытыми. Я полагаю, что для тех, кто создал биоробота–человека, ничего не стоило сделать индивидуальных особей–человеков бессмертными. Достаточно могучие для того, чтобы создать нас такими сложными, как мы есть, они вряд ли бы испытывали трудности в наделении нас свойством не изнашиваться. Снабдили же они нас великолепной системой размножения, обеспечивающей до сих пор нам бессмертие как виду. За эту систему хочется в восторге им поаплодировать: похоть человека заставляет его размножаться безотлагательно и всегда с результатом. А система проста: похоть, вызванная запахом и формами самки, — движения члена во влагалище — эякуляция — сперма, сперматозоид, прилипший к стенке матки. Из всех элементов сперма — самый чудесный. В одной микроскопической капле — такая множественность предполагаемых к осеменению сперматозоидов. А плотность такова, что создателям (истинным создателям, а не выдуманным человеческим воображением) явно нужно было поголовье человеков, их множество. Иначе зачем такой запас — миллионы сперматозоидов! И с какой целью? Предполагать, что мы до такой степени нравимся создателям, что они даром дали нам всю планету на откуп: владейте — и бережно оберегают нас, как ученые–натуралисты бабочек в вольере, — глупо, это невыносимый человекоцентризм. Еще Гегель когда–то ехидно подсмеялся над неуместными амбициями человека: когда каждый сапожник Йоганн воображает, что находится под неусыпным доброжелательным вниманием Господа, и Господь серьезно считает его грехи и добрые дела. Человекоцентризм во Вселенной, где со свистом проносятся железоникелевые и каменно–железные планеты весом в миллиарды тонн и каждое мгновение гаснут бесчисленные солнца, просто трогательно смешон. Однако его противоположностью является убеждение в том, что мы, человечество, никому не нужны. Нет, мы нужны. Но во Вселенной нет морали, нет ничего доброго, как и злого. По сути своей Вселенная безжалостна и неумолима. Поэтому мы, несомненно, были нужны создателям. Но не для того, чтобы по–доброму наблюдать за нами, ласково наклонившись над нами с неба или прогуливаясь рядом в Саду. Не для того, чтобы считать, сколько раз мы украли или прелюбодействовали. И только мания величия вида, человекоцентризм, заставляет обывателя верить в доброго Создателя. Какой же Он добрый, ведь Он создал и нашу смерть. Любой булыжник на мостовой существует дольше человека.