Даниэла Стил - Музыка души

– Разговариваю с детьми и не могу понять, о ком идет речь. Не знаю, что сказать. Всю жизнь постоянно оправдывала Билла, старалась представить его в лучшем свете – даже тогда, когда он был слишком занят, чтобы интересоваться нашими делами, и нигде не появлялся. И вдруг оказалось, что папа присутствовал на каждом матче, приходил на каждый концерт и спектакль. Шарлотта даже заявила, что отец постоянно забирал всех троих из школы, а я никогда этого не делала. Что им ответить? Возразить и сказать правду или оставить в плену фантазий? Понимаю, что покажусь тебе сумасшедшей, но порою создается впечатление, что дети ненавидят меня за то, что я осталась жива, а отец умер.

– Они просто злятся, Стеф. А ты – легкая и безопасная мишень.

– Знаешь, мне это совсем не нравится. Правда заключается в том, что Билл любил детей, хотя и не считал нужным проявлять свое чувство. И не проявлял, так же как и ко мне. – Но в то же время Уильям Адамс не упустил важных формальностей, надежно обеспечив жену и детей солидными и выгодными инвестициями. Семья жила в собственном доме, цена которого с каждым днем возрастала, а страховые полисы не только покрывали налог на недвижимость, но и оставляли каждому значительный капитал. Билл сумел взять на себя ответственность, хотя жестоко разочаровал ее как муж и не состоялся как отец, о чем, впрочем, никто не пожелал вспомнить.

Джин ничуть не удивилась.

– Что ж, Билл позаботился о семье. Во всяком случае, все вы остались материально обеспечены. А ведь в своем возрасте он мог бы и этого не сделать.

Теперь Стефани предстояло решить, как распорядиться собственной жизнью. Пока она понятия не имела, с чего начать. Знала только, что если сама не поедет к детям, то не увидит их до Дня благодарения, которого предстояло ждать еще целых восемь месяцев. Раньше она, по крайней мере, надеялась, что вечером Билл все-таки придет домой и ляжет рядом, пусть даже они не скажут друг другу ни слова. А теперь не осталось и этой малости. Ничего и никого. Не о ком заботиться, некому помогать, не с кем обедать по выходным. А вдруг она заболеет? Или с ней что-нибудь случится? Кто отвезет в «неотложку», если она серьезно поранится? Некому. Совсем одна. Пытаясь рассказать Джин о своем одиночестве, Стефани снова заплакала. Она не переставала плакать три недели. Уже не знала, кого поливает слезами – его или себя. И всего боялась, чувствовала себя безнадежно слабой и беззащитной.

– Правда в том, что земной шар на своих плечах всегда держала ты, а вовсе не Билл. Он постоянно работал, – напомнила Джин, чтобы вернуть подруге веру в себя. Стефани надолго замолчала, а потом кивнула и жалобно высморкалась.

– Да, наверное, ты права. Сотворение мира всегда было моей работой. Но, по крайней мере, я знала, что где-то есть муж. А теперь его нет.

– Ты обязательно справишься, – осторожно заверила Джин. – Просто надо привыкнуть к новой жизни. Почему бы нам не пообедать всем вместе? Например, на следующей неделе? – предложила она. Стефани ответила не сразу: задумалась, не почувствует ли себя еще хуже. Показываться на людях совсем не хотелось. – Уверена, что тебе это поможет. Нельзя же вечно сидеть дома в рваных джинсах и ждать, когда вернется Билл. Он больше не вернется, Стеф. Привыкай распоряжаться собственной жизнью.

И все же выходить в люди было слишком рано. Ночью Стефани лежала без сна, думая об измене мужа и о том, как она на него злилась. И вдруг, без всякой причины, разозлилась снова – непонятно, почему и зачем. Роман случился семь лет назад, а сейчас уже Билл умер, так что злиться на него не имело смысла. И все же она продолжала сердиться; ревность разъедала душу день и ночь.

В отчаянии, после нескольких недель бессонницы, Стефани снова обратилась к психотерапевту доктору Зеллер. В последний раз консультировалась семь лет назад, после того как узнала об измене и рассталась с Биллом. Доктор Зеллер встретила ее тепло и сочувственно. Она слышала о смерти Билла и читала некролог, так что сразу принялась выражать глубокое соболезнование.

– Спасибо, – уныло поблагодарила Стефани, устроившись в знакомом кресле напротив доктора. Ей уже надоело выслушивать, как люди наперебой рассказывают, что сожалеют о ее потере. Избитое слово служило настолько дешевой и фальшивой заменой настоящего сострадания, что она даже сказала об этом Джин.

– Как вы себя чувствуете сейчас? – спросила доктор Зеллер. С трагического дня внезапной кончины Билла в Скво-Вэлли прошел всего лишь месяц. С трудом верилось, что это действительно случилось. Иногда казалось, что мужа нет рядом несколько минут, а потом вдруг возникало чувство, будто он ушел несколько лет назад. Дети по-прежнему горько оплакивали отца и всякий раз, когда Стефани им звонила, начинали вспоминать, как он о них заботился. К тому же Луиза и Шарлотта разговаривали с матерью с заметным оттенком раздражения в голосе. Стефани попыталась объяснить доктору, как это ее ранит.