Даниэла Стил - Музыка души

– Так много дел, – пожаловалась Стефани, когда они с Джин возвращались домой. – Голова идет кругом.

– Давай я закажу цветы, – предложила подруга, и Стефани растерянно согласилась.

– А знакомым надо сообщать? – спросила она.

– Просто позвони завтра в его офис. Все остальные прочитают сообщение в газете.

Стефани кивнула. Дома ждали дети, так что Джин распрощалась до завтра.

Вечером пообедали вчетвером на кухне, а потом долго сидели, говоря о Билле. Стефани слушала бесконечные рассказы о том, каким добрым, справедливым, заботливым папой он был. Она чувствовала нестыковку, но сейчас не могла и не хотела придавать значение мелочам. До глубокой ночи дети то плакали, то воспевали добродетели отца, а потом наконец улеглись спать. Никогда еще Стефани не чувствовала себя такой изможденной: она то страдала от нестерпимой душевной боли, то застывала в оцепенении.

Следующий день прошел почти так же, во множестве забот. В офисе известие вызвало шок, и все партнеры Билла позвонили Стефани. Джин поехала в магазин и вернулась с траурными платьями для вдовы и дочерей усопшего. Чудесным образом они оказались впору. Ни у Стефани, ни у девочек в гардеробе не нашлось по-настоящему серьезных черных платьев, соответствующих печальной церемонии.

День похорон выдался серым и дождливым. Джин позвонила в соответствующую фирму и заказала кучу еды вместе с официантами. После кладбища в дом пришло триста человек. Стефани стояла бледная и каменно-спокойная, а дети постоянно плакали.

Наконец коллеги, друзья и знакомые ушли. Стефани осталась наедине с Джин и растерянно посмотрела на подругу.

– Оказывается, Билла все любили. У каждого есть история о том, каким замечательным он был. Понятия не имела, что у мужа столько друзей. – Она в изнеможении прилегла на кровать, а Джин опустилась в кресло.

– После смерти люди всегда становятся святыми. О плохом никто не вспоминает. Скорее всего, в общении с друзьями Билл действительно был хорошим человеком, даже если не слишком радовал тебя. А детям тем более не хочется говорить о плохом. – Весь день Джин слушала, как они восхваляют отца, а Майкл даже произнес прочувствованную речь.

– Билл ничего не сделал для детей сам, – тихо, словно боясь, что ее услышат, произнесла Стефани. – Мне приходилось заставлять его хотя бы изредка проявлять внимание.

– Знаю. Ты всегда умела сделать из него героя, и теперь дети хотят помнить только это. – Стефани молчала, думая о том, не ошибалась ли сама. Может быть, на самом деле Билл был не таким плохим мужем, как она думала? Где правда – в том, что сейчас говорят люди, или в разладе и отстраненности, с которыми они жили после измены?

– Не пытайся понять, сейчас это не имеет значения. Просто прорвись через трудное время. Сколько пробудут дети?

– Луизе надо вернуться на работу к концу недели, а у Майкла в пятницу важное совещание в Атланте. У Шарлотты экзамены, так что она улетит завтра вечером. – Ответ означал, что к выходным Стефани останется совсем одна, в оглушительной тишине пустого дома.

– Было бы хорошо, если бы они остались с тобой до воскресенья, – грустно вздохнула Джин. Рано или поздно Стефани все равно придется столкнуться с одиночеством. Билл умер в самое сложное время, когда дети выросли, разъехались и осиротевшей женщине хочется стареть рядом с мужем. А Стефани осталась вдовой в сорок восемь лет, причем дети ее живут в других городах. Джин понимала, что, каким бы плохим мужем ни был Билл, какими бы далекими ни стали их отношения, утрата окажется невероятно тяжкой и болезненной.

Джин скоро уехала, и Стефани провела вечер с детьми. Дочери и сын сошлись во мнении, что похороны прошли великолепно, хотя сама она почти ничего и никого не запомнила.

Шарлотта улетела в Рим следующим вечером, Луиза отправилась в Нью-Йорк через день, а Майкл вернулся в Атланту в четверг, ночным рейсом. Все закончилось. Билл умер, его похоронили, и дети снова погрузились в свою жизнь. Стефани проводила сына в аэропорт, приехала домой, села на стул в пустом холле и разрыдалась. Никогда еще она не чувствовала себя такой одинокой.

Несколько недель Стефани бродила по дому, как привидение. Часами лежала в постели и думала о Билле, о том, что и почему между ними не заладилось. Каждый день звонила детям, и разговоры получались странными. Сын и дочери оплакивали отца, которого на самом деле у них не было – выдуманного безупречного папу. Луиза даже приписывала ему то, что всегда делала Стефани, а Билл – никогда. Слушать это было больно, и спустя три недели, во время ланча, Стефани призналась в этом Джин. Выглядела она так, словно похудела на десять фунтов, и подруга спросила, случается ли ей поесть хотя бы изредка.