Ван Мэн - Избранное

— Глотку ему перегрызу за обиду, которую он нанес сестре! Эту обиду можно искупить только кровью!

Суровость этих слов привела в трепет даже Цзинъи, которая продолжала поносить мужа. Она хорошо знала сестру: если та что-то задумает, то непременно сделает. Все получится именно так, как она сказала. Старенькая сухонькая мать, еще сохранившая свою былую величавость и с возрастом не потерявшая живости речи, изрыгала — правда, негромко — все проклятья, которые хранились в ее голове. Этот паскудник непременно подохнет нехорошей смертью. Пять коней разорвут его тело на мелкие куски. И пусть тело его будет кровоточить и содрогаться в «предсмертных корчах»! Это выражение, которое она взяла из родного диалекта, необычайно живо и образно выражало всю глубину ее злости и ненависти к зятю. Ее проклятья были адресованы каждой части тела Ни Учэна, с головы и до пят. Она прокляла его обличье и его душу, его кожу и кости — решительно все. Пусть его кожа покроется паршой, лишаями, бычьими струпьями, гнойниками — словом, разными болячками и язвами — и пусть из них будет сочиться гной и кровь. Пусть кожа отваливается целыми кусками, как короста. Старуха ругалась вычурно и изощренно, со знанием дела. К примеру, старая Цзян знала, что на шее у зятя сзади есть лишай, поэтому ее проклятия в основном затрагивали верхнюю часть тела Ни Учэна. Бабушкины тирады в доме назывались «гневными заклинаньями», так как они содержали не только обычную ругань или проклятия. Старуха, ругая зятя, непременно добавляла фразы из местного лексикона, вроде: «Заклинаю, чтобы он подох, окаянный!» Смысл слов совершенно определенный: «заклятье», направленное на какого-то человека, непременно сбудется. Если бы в эти минуты рядом оказался кто-нибудь из посторонних, он пришел бы в ужас от всех этих заклинаний, рыданий, стенаний и воплей. Но женщины не в первый раз ругали непутевого, а потому сила их проклятий со временем теряла свою остроту. Когда дети возвращались домой и издалека слышали душераздирающие крики и проклятия, они воспринимали их как вполне обычное явление и ничего удивительного в них не находили.

— Я давно говорила, что это не человек, а тварь и верить его словам нельзя ни на грош. Ни единому слову! — Старуха произнесла эти заключительные слова тише, чем обычно, она как бы подводила итог. — Мы его изничтожим, мы его изведем! Пусть знает, как нас оскорблять! Ты роешь нам яму, а мы закопаем в нее тебя самого! Ты нам жить не даешь. И мы тебе за это испортим жизнь! Ты нам не даешь свободно вздохнуть, но и мы тебе отплатим тем же!

В этой тираде тоже содержалось немало слов из местного диалекта, вроде «изничтожим», но все они означали, что общество, осуждая провинившегося, вправе нанести ему последний удар; оно расправляется с виновным окончательно и бесповоротно. Старая Цзян не в первый раз произносила эти страшные угрозы, и ее дочери вторили ей. Однако всякий раз, когда ругань доходила до последней черты, Цзинъи все же уходила в сторону. Ведь как-никак Ни Учэн — ее законный супруг, а она — его единственная жена. Сейчас вряд ли можно что-то изменить, ничего не поделаешь. Это то бремя, которое она должна нести до конца, это ее доля, ее судьба, которые вечны, как рождение и смерть, неотделимы от человека, как его происхождение или пол. Такое же бремя несет и ее сестра, Цзинчжэнь, которая уже спустя восемь месяцев после свадьбы потеряла мужа; и ее мать (матушка Цзян или госпожа Чжао), у которой никогда не было сыновей — «безголовая семья», так это называлось в народе. Вот так они и жили втроем, опираясь друг на друга. Но Цзинъи все же удалось выйти замуж за Ни Учэна. Что он за человек? Хороший или плохой — непонятно. Как говорится: «Ни осел, ни лошадь, ни человек, ни зверь». Но это ее судьба! Она злилась на него, она его ненавидела. Его образ вызывал у нее слезы и лютый гнев. И все же она не желала его смерти, в глубине души она еще надеялась, что он образумится. Она помнила его в тот памятный день смотрин: высокий, статный, он произвел на нее неизгладимое впечатление. Их первая встреча была для нее почти шоком. Она не забыла о том, как еще до рождения Ни Пин муж привез ее в Пекин на учебу, и они провели вместе несколько чудесных дней. Прекрасная и во многом незнакомая ей жизнь. Ей иногда казалось, что это вовсе не она, Цзян Цзинъи, а кто-то другой ходит на занятия, посещает библиотеку, слушает лекции Лу Синя и Ху Ши. А сейчас и она сама, и ее муж, Ни Учэн, который тогда был ей почти незнаком, куда-то исчезли, испарились, не оставив никаких следов. Наверное, здесь тоже рок. Очевидно, все было определено заранее. Сейчас ей все ненавистно, от воспоминаний сразу же начинают ныть зубы. Она и впрямь готова вцепиться в Ни Учэна, укусить его до крови и даже оторвать кусок тела. Но ее кара все же отличается от той, что мечтает осуществить матушка. Она не станет перерезать ему горло. Если она это сделает, как она будет жить дальше? Осыпая его проклятьями, она в минуту гнева желала ему смерти под колесами машины, но, когда она внезапно просыпалась среди ночи, ее охватывал страх: лишь бы не сбылись проклятья и заклинания, которые обращали к мужу она, ее сестра и мать. Потому что она сама глубоко верила, что в один прекрасный момент все эти проклятья могут материализоваться и повлиять на его судьбу. Она искренне считала, что всякое заклятие обладает страшной, таинственной силой, и особенно такое, которое исторгают вдовы. Все их благие пожелания, как и проклятия, все их мольбы и заклинания, как и все их действия и даже чувства, исполнены тайного мрачного смысла — все они более чем серьезны. С ними невозможно не считаться. Поэтому Ни Учэн рано или поздно действительно попадет под машину, а может быть, у него появится нарыв или, того хуже, заражение крови. И тогда она станет третьей вдовой в доме. Конечно, ей сейчас очень трудно, она терпит нужду и испытывает величайшие беды, но пока она самая счастливая из всех членов семьи. У нее есть представительный муж, у нее есть сын — Ни Цзао. Правда, он еще очень мал. Есть еще и дочь, Ни Пин… Жаль, что Ни Цзао совсем ребенок. Но лет через десять он станет взрослым. Вот тогда наконец она с полным основанием и твердостью бросит мужу проклятие, которого он заслуживает: «Чтоб ты подох, Ни Учэн! И чем раньше, тем лучше!» Сейчас пока этого изрекать нельзя. Вот почему она иногда не согласна с матерью и сестрой, хотя они и продолжают оказывать ей всяческую поддержку. Неужели они и впрямь хотят смерти ее мужа? Что станет тогда с ней?