Андрей Ветер - Стеклянная тетрадь

— Любопытно, — подумал Аркадий, — будет ли в гостинице ванная? Мне очень нужна ванная… Он говорил, что мы сочиняем проблемы, прикладываем усилия, чтобы решить их. А как не прикладывать? Как же без усилий номер с ванной получить? Пусть усилия, зато ванная будет. Решу эту задачу, могу заняться другой… Была бы ванная и тёплая вода, а бритва у меня найдётся…

Музыка играла долго. Сначала она звучала не очень громко, затем гулявшей во дворе молодёжи показалось, видимо, что в их веселье должны принять участие все окружающие дома, и музыка грохнула с удвоенной силой. Она буквально врывалась в окно, сотрясала стёкла, заставляла дребезжать дверцы шкафов.

— Вот ведь суки! — воскликнул Алексей, поднимаясь из кровати.

Уже третью ночь продолжалось одно и то же.

— Теперь до осени мучиться, — подала голос сестра с соседней кровати.

— Почему до осени? — мрачно спросил Алексей.

— Так ведь каникулы начались.

Алексей подошёл к окну, шлёпая босыми ногами по холодному паркету. Сквозь густую листву проглядывались автомобили на стоянке. Возле одной из машин собралась небольшая группа молодёжи, подростки. Они жестикулировали, живо обсуждая что–то, притопывали под музыку и разговаривали почти криком, но их голоса съедались шквалом музыки.

— И что, у вас в Москве так всегда, Ириш? — недоумённо спросил Алексей.

Он давно не был в столице, почти десять лет. Когда сестра уехала в Москву учиться, ему едва исполнилось четырнадцать. Вместе с мамой он приехал навестить сестру, получив от неё телеграмму об успешно сданных экзаменах, и с тех пор не появлялся тут. Алексей не приехал, даже когда Ирина вышла замуж. К тому времени он ушёл в армию, затем подрядился контрактником в Чечню и коптился там почти три года.

— Это же бардак! — Он ткнул пальцем в стекло. — Это же настоящие свиньи, а не люди.

— Брось ты, — отмахнулась Ирина и повернулась лицом к стене.

— А твой муж что? — настаивал Алексей. — Он же в МВД работает, верно? Неужто не может навалять по шее этим охломонам? Таким пацанам ведь если волю дать, так они всю страну в танцплощадку превратят. А кто будет выступать против их танцулек, того они затопчут ногами. Разве вы не понимаете, что из таких вот оторвышей вырастают самые настоящие ублюдки? Они же уверены, что никто им перечить не смеет, что всё им дозволено.

— Ложись спать. А у Фёдора, — устало сказала она про мужа, — и без того хватает забот. Вот и сейчас, видишь, опять срочно вызвали в управление.

— В управление… Понятно… Только вчера–то он был дома и позавчера тоже. Но он не вышел к ним, не наступил им на горло. А он, между прочим, власть представляет.

— Он из другого ведомства, — попыталась возразить сестра.

— Когда прикажут, все сразу в нужном ведомстве становятся. Бесхребетные вы все какие–то, Ириш. Никто на себя не хочет ответственность взять. Тряпки вы городские! Отсюда до отделения милиции не более двухсот метров, менты тоже слышат этот шум, но ни хрена не делают. Задницу им ломотно от стула оторвать. Тоже мне — служители закона. Вот потому страна в говне и прозябает, что никто ни черта делать не желает. Давно бы дружину могли организовать, сейчас бы уж руки этим соплякам скрутили и сдали бы ментам! Или думаете, всё само собой решится?

— Нервы у тебя, Алёшенька, после твоей войны ни к чёрту стали. Всё ты хочешь силой решить. Зря ты подался в контрактники. Испортили тебя там.

— Это уж не тебе судить, сестрёнка.

Он громко вздохнул и вышел в коридор. Ирина услышала, как он залез в свою вещевую сумку.

— Ты чего, Алёша? Помочь?

— Сигареты ищу. Пойду прогуляюсь. Всё равно спать не получается.

Она села в кровати:

— Куда прогуляешься? Ночь на дворе!

— Ты спи. Тебе на работу утром.

Она услышала, как щёлкнула входная дверь.

«Ругаться пошёл с мальчишками, — решила она. — Только бы драться не начал, а то покалечит их».

Она была на четыре года старше брата, но чувствовала себя несмышлёным ребёнком рядом с ним. От Алексея веяло холодной решимостью и угрюмостью. Он был словно наполнен свинцом, одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: человек этот мог без колебаний ввязаться в схватку. Ирина побаивалась брата…

Он неторопливо спустился по лестнице и вышел во двор. На ярко освещённом под фонарным столбом пятачке стояли четверо подростков лет шестнадцати и три девушки того же возраста, но смотревшиеся чуть старше за счёт яркого макияжа.