Михаил Попов - Ларочка

В общем, Лариса ощущала себя неожиданной свежей новостью запущенной в голову старого маразматика.

— Нам сюда. — Сказал худой лобастый юноша, видимо внук академика, и, стало быть, тот самый, который. Лариса не почувствовала и тени волнения. Пока не смотреть в его сторону, а он пусть таращится. И тревожно промакивает свои такие ранние залысины. Одет, вообще, ничего так. Брючки серого вельвета умеренно потертые, рубашка без ворота, адидасовские кроссовки, эту информацию Лариса считала, даже не повернув головы в сторону претендента.

А вот и какая–то девица в возрасте, голова бесформенная и кудрявая, очки, тяжелая грудь в черной водолазке. Какие–то жуткие штанцы с вытянутыми по–мужски коленями, как же можно так себя запускать, милая!

— Норочка. — Запел Лион Иванович.

Она посмотрела на старичка как старшая сестра и вздохнула, ну, шали, шали.

«Норочка», усмехнулась про себя Лариса, Норочка в пещере.

— Это Лариса.

Лариса сделала иронический, как ей показалось, книксен.

— Опять я опоздала. — Вздохнула тяжелая водолазка, опять вас перехватили, когда же моя очередь? Нора шутила с таким трудом, что хотелось отвернуться. И Лариса отвернулась от этого разговора и тут встретилась взглядом с внуком. Он смотрел не отрываясь, не моргая, с выражением уже все решившего для себя человека. Это было немного комично, при его щуплой фигуре и залысинах.

— Рауль. — Сказал он.

— Кастро? — Автоматически, как в студенческой курилке пошутила Лариса, чуть–чуть жалея, что она скорей всего сантиметров на пять–семь выше него, значит туфли на каблуках под вопросом.

— Нет, я не кастрат. — Еле слышно сказал молодой человек.

— Рау–уль! — Выпятил губы Лион Иванович.

Нора снисходительно покосилась на него — каламбурщик! Лариса тоже поняла, что парень пошутил неудачно, но выразила на лице снисходительность.

— Я сейчас загляну к маман, а вы пока займите гостью. — Сказал Лион Иванович и двинулся вглубь дома.

Нора вздохнула и, не говоря ни слова, побрела в противоположном направлении, но тоже вглубь, давая понять, что не считает просьбу артиста относящейся к себе.

— Пошли на кухню. — Сказал Рауль.

Пошли. Сели к большому, накрытому когда–то роскошной клеенкой столу. Водя пальцем по длинному порезу, Лариса оглядывалась.

— А там что, дверь?

— Черный ход.

Почему–то сообщение о черном ходе ее очень развеселило. Стало совсем уж как–то все театрально, прямо баре–господа.

Рауль же продолжал поедание ее глазами, как будто она была начальство, Лариса не смотрела на него, но ощущала что–то вроде легчайшей щекотки по всему телу.

— А почему тебя так зовут, ты кубинец?

— Отец татарин. Он хотел, чтобы меня назвали Равиль. Пришли к компромиссу.

— А Нору хотели назвать Нюрой?

— Вроде того.

— Поня–ятно.

— Выпить хочешь?

Тут Лариса на него посмотрела. Ничего интересного, или хотя бы опасного в нем не ощущалось, хотя конечно видно, что господин окончательно готов.

— А что у тебя есть выпить? — Ей было абсолютно все равно, но она считала, что надо так спросить.

— Вино какой страны вы предпочитаете в это время суток?

Лариса не поняла парольной фразы, «Мастера» она еще не читала, и чуть набычилась, не понимая причину внезапного перехода собеседника на «вы».

Рауль одним движением метнулся к буфету и вернулся с красивой бутылкой и двумя фужерами.

— Ты не бойся, квартира и правда большая, а Иванычу я скажу, что ты ушла. Надоело ждать, и ушла.

Однако, темп! В принципе, она не видела никакого ужаса в том, чтобы не медлить, не притворяться, и сразу скрыться в одном из многочисленных закоулков этого пыльного лабиринта с возгоревшимся хозяйским сынком. Если бы хоть чуть–чуть потянуло к нему. Даже плевать на то, что он мог бы после этого вообразить себя неотразимым. Но ведь ничего нет кроме самого пресного спокойствия внутри. И вино, ни из какой страны, не поможет. Нет, в этой ситуации разумнее всего следовать заранее утвержденному плану. Спокойно, постепенно, с прицелом на конечный результат. Она решила выйти замуж, причем здесь эротические порывы.

В коридоре послышался непонятный звук, как будто тяжелая змея ползет по старинному паркету, почему–то подумалось Ларисе. Через секунду в дверном проеме появилось инвалидное кресло на колесах. В нем сидел прикрытый клетчатым пледом старик. Седые волосы всклокочены, наверно ему что–то приснилось, и волосы торчат как впечатления. Горло замотано. На бледном, вроде бы бессмысленном лице вдруг, при виде нового человека, проявилась симпатичная, даже умная улыбка.