Юрий Хвалев: Рассказы из цикла "Сюрреализм от Я до Я" (1-6)

— Что здесь происходит?! — бросая последний букет в голову мужчине, закричала Лаура. — Игорь, ты опять в наручниках?! Кто этот мужчина, его ведь не было в самолёте?!

— Успокойтесь, я маленький человек, — собирая букет, сказал мужчина. — Поэтому и согласился на эпизодическую роль, которую мне предложил капитан. Это всего лишь шутка. Ваш Игорь свободен.

Пока они целовались, капитан успел легко поужинать и выспаться.

Это был самый длинный поцелуй…

Конец

Посередине поляны, сплошь покрытой спелыми одуванчиками, будто прошлогодним снегом, скорее ближе к селу, чем к городу (вообще–то ни к селу ни к городу) торчала громадная ракета. Девственность природы, как и ржавые указатели «закрытая зона» на входе и выходе, говорили лишь о том, что сюда давненько никто не заглядывал. Дорога, ведущая в неизвестность, давно заросла папоротником; а от командного пункта осталась только фанерная уборная с табличкой «занято».

Как правило, утром, когда здесь каждый встречный и поперечный луч солнца на вес золота, сюда, держа в клювах младенцев, прилетают аисты. Показывая грудным существам, как некрасив мир с ракетой, и как прекрасен он будет без неё. Но птицы–несуны с их показным пацифизмом играли из рук вон плохо, поэтому младенцы, естественно, не веря им, из мести за правдивый обман, корчили рожицы фигли–мигли. За это аисты, конечно, страшно обижались и сбрасывали грудничков в дикую капусту. И так каждый день: от восхода до заката, — с перерывами на плохую погоду, что спасало младенцев, так как аисты были воспитаны в духе милосердия и сбрасывали грудничков только в теплую погоду.

А вот про ракету кто–то забыл, и она торчала: и в «плюс» и в «минус», и в дождь и в снег. Но однажды с бухты–барахты, защищая групповые интересы, кто–то всё–таки вспомнил.

Первым, кто нарушил девственность природы, был грибник, который почему–то опасливо стрелял глазами по сторонам, при этом безжалостно давил хромовыми сапогами подосиновики, подберёзовики и белые.

Затем, на расстоянии ружейного выстрела, появился второй грибник, как два сапога пара схожий с первым. Потом они, словно по команде, достали из кошёлок рации и что–то в них прошептали. На шёпот откликнулся рёв мотора, в утробе которого ржало несколько необъезженных табунов. И на поляну уверенный в своей силе, но неуверенный в военном потенциале, так как пушку завязали морским узлом, въехал танк. За танком, не отставая на длину сцепного устройства, ползла прогулочная яхта.

Купала спелых одуванчиков, почувствовав скрытую агрессию, устремились подальше ввысь.

Красавец капитан стоял у штурвала и смотрел им в след. Облизнув указательный палец, он поймал ветер перемен, который сегодня дул в правильном направлении. Капитан улыбнулся как–то особенно, по–флотски, и сразу стал вылитым командиром флота. А командиры, следует заметить, умеют хорошо командовать.

— Стой! — крикнул капитан. — Выгружайся!

Танк остановился, из люка как ошпаренный выскочил матрос и, оглядевшись, кинулся к фанерной уборной, на которой по–прежнему висела табличка «занято».

Из каюты «люкс» одетый с иголочки за ним наблюдал шеф–повар.

Матроса словно сглазили, потому что сначала он упал, а затем, не добежав секунд десять до уборной, стал, как попало, мочиться.

— Скот! — вырвалось у шеф–повара.

Он тщательно вымыл руки и, прихватив с собой саквояж, вполне довольный собой вышел на палубу.

— Нужно поторапливаться, — сказал ему капитан. — Скоро приедет противник.

— Успеем, — ответил шеф–повар, — у нас ещё вагон времени.

— Эй, матрос! — крикнул капитан. — Пошевеливайся.

Матрос кинулся обратно и снова шлёпнулся.

— Просто какой–то ванька–встанька. — Шеф–повар усмехнулся. — Послушайте капитан, начто он вам сдался?

— Начто? — капитан задумался.

— Да, Начто?

— В отличие от вас он может работать за десятерых.

— Фьють, фьють, фьють–тю–тю… Капитан вам нравится художественный свист? — складывая кубки бантиком, спросил шеф–повар.

— Вы мне не нравитесь. — Капитан демонстративно отвернулся. — У вас губа не дура.

Вынув из кармана зеркальце, шеф–повар принялся разглядывать губы.

— Смирно!! — рявкнул капитан.

Шеф–повар стал в струнку, причём рост его удлинился сантиметров на пять.

— Идите, готовьте банкет, — уже спокойнее сказал капитан и бросил на поляну трап.