Михаил Колесов: Меньшиковский дворец[повесть, кубинский дневник и рассказы]

Таня была симпатичной девчонкой с большими карими чуть раскосыми глазами и с двумя длинными русыми косами, лежавшими у нее на груди. Сережа заметил, что в раме открытого окна она казалась красивой, как на рисованном портрете.

Он несколько минут наслаждался произведенным эффектом.

— Вот решил поздравить тебя лично с днем рождения, а то почта — вещь ненадежная, — сказал он, протягивая ей через окно книгу Фраермана «Дикая собака Динго». — Может быть тебе понравится.

— Ну, ты даешь! — наконец смогла произнести Таня. — Что ж, проходи в дом. Сейчас я тебя напою чаем.

— Вообще–то мне некогда, меня машина будет ждать, — важно заявил Сережа, но в дом все–таки вошел. Он увидел на столе, очевидно, приготовленные к празднику печенье и всякие сладости.

— Чашку чая я все–таки выпью. А где твои родители?

— Отец — на службе, мать вышла к соседке. Скоро придут, — ответила Татьяна.

Разговор был короткий. Взглянув на настенные часы, Сергей заторопился.

— Мне пора бежать, а то могу опоздать, — сказал он, уже понимая, что действительно опаздывает.

— Подожди минутку, — попросила Таня и выскочила в другую комнату.

Почти тут же она вышла и подала свою фотографию:

— Вот, возьми. И спасибо за подарок, — сказала она.

Оглянувшись на улице, Сережа увидел ее, стоявшую у открытого окна. Она махнула ему рукой и что–то сказала. Но он уже не расслышал. Он перевернул фотографию и на обороте прочитал: «Сумасшедшему Сережке от его верного друга. Таня».

Выскочив за шлагбаум КПП, он бегом помчался по дороге. Но всю дорогу бегом не пробежишь. И когда он уже чувствовал, что до перекрестка оставалось несколько десятков метров, услышал длинный гудок машины. Подбежав к перекрестку, он увидел, что машины не было…

Так, теперь торопиться было некуда…

Сережа понимал, что по этой глухой лесной дороге сегодня не пройдет ни одна машина. Не будет, возможно, машин ни завтра, ни послезавтра. Это значит, что ждать было нечего. Тем более, что через несколько часов настанет ночь. Надо было идти. Других вариантов не было.

И он пошел.

Шел долго. В лесу уже начинало темнеть. Неожиданно лесная дорога вышла на асфальтированное шоссе. Это была дорога: Хабаровск — Владивосток, по которой до их гарнизона могло быть, примерно, километров тридцать–тридцать пять. Сережа присел отдохнуть на склоне обочины и чуть не прозевал машину, которая вдруг появилась из–за поворота. Он слишком поздно выскочил на дорогу и шофер, вероятно, не заметил его. Но машина притормозила, потому что на пути у нее оказался небольшой деревянный мостик. Это была машина–фургон, похоже, военная радиостанция. Сзади к двери была прикреплена небольшая железная лестница с железной скобой с одной стороны. Сережа быстро догнал машину и вскочил на лестницу, схватившись одной рукой за скобу.

Машина набрала скорость. Шоссе было пустынным. Сумерки сгущались. Сережа почувствовал холод, рука, державшаяся за железную скобу, занемела. Наконец, он догадался, что машина подъезжает к «Красной казарме» и вот–вот должна притормозить у знакомого переезда. Но либо в темноте он не заметил переезда, либо машина проскочила его, не притормозив. Сережа увидел огни домов, когда машина на большой скорости пронеслась мимо городка и приближалась к «Красной казарме».

В отчаянии он свободной рукой стал стучать в дверь. Внутри послышались голоса, и Сергей обрадовался, что сейчас машина остановится. Но вместо этого он почувствовал сильный удар, вероятно, ногой в дверь и в следующее мгновение понял, что летит над дорогой…

Последнее, что он увидел, это огоньки удалявшейся машины. Удара о землю он уже не почувствовал. Наступила темнота…

Был август 1958‑го. Сережа со своим другом Вадимом ехали в деревню к его бабушке в «общем» плацкартном вагоне пассажирского поезда «Владивосток — Хабаровск». Во всех «купе» ужинали, щедро делясь друг с другом вином и закуской. Угощали и ребят. Проводник быстро менял стаканы с чаем. В соседнем купе мужики с громкими комментариями играли в карты, поставив между скамейками перевернутый чемодан. Из–за стенок были слышны «задушевные» разговоры только что познакомившихся людей.

В отделение, где мальчишки забрались на свои верхние полки, внизу собралась небольшая группа молодежи. Видно было, что — это рабочие, переезжающие с одной стройки на другую. Они негромко разговаривали, иногда дружно смеясь над какой–то шуткой. Когда к ночи затемненный вагон притих, один из парней взял гитару, и ребята в полголоса стали петь. Какие это были песни! «Горе горькое по свету шлялось…», «Постой паровоз, не стучите колеса…». Сержа никогда такие песни не слышал. Ребята разошлись только под утро.