Дан Берг - Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]

Тут рассказчик сделал паузу и осмотрелся по сторонам. «Как вы думаете, хасиды, что написал раби Эфраим? — задал вопрос реб Гирш, обращаясь к затаившей дыхание аудитории. Поднялся шум. Предположениям и версиям не было конца. Когда раби Яков восстановил порядок и передал слово рассказчику, тот торжествующе провозгласил, что всего лишь полстрочки было в письме: «Лейзер, помни Бога своего и народ свой. Эфраим, хасид.»

— Увы, не перевелись такие евреи, которые не верят в очевидную вещь: подлинный–то цадик творит чудеса! — продолжил реб Гирш.

— Таких маловеров называют скептиками, — вставил свое слово Шломо, любимый ученик раби Якова, получивший, как известно, европейское образование. Удостоившись осуждающего взгляда учителя, Шломо притих и не мешал более рассказчику, который продолжал.

Скупые слова цадика в мгновение ока перевернули душу отступника. Чем проще сказанные слова мудреца, тем глубже смысл несказанных им слов. Перед мысленным взором Лейзера промелькнули картины детства, хедер и меламед, синагога и раввин, праздники пасха и пурим. Неужели покончено с этим? Чудесное сияние святости цадика превратило бессильного и бесплодного скептика в правоверного. Лейзер бросился прочь из монастыря. Догнал отца, обнял его.

— Я вновь с тобой, отец, — высокопарно изрек сын и уронил голову ему на грудь.

— Мы с матерью не сомневались, что раби Эфраим вернет нам сына. Но где же Мирьям? Ее надо спасать, нельзя медлить, ведь она же девица! — Воскликнул хасид, глядя в глаза сыну. Лейзер отвел взгляд, и краска залила его лицо.

— Отчего ты медлишь?

— Я боюсь возвращаться в монастырь, как бы меня ни удержали силой, — ответил Лейзер потупившись.

Хасид отважно ринулся к тяжелым железным воротам и вывел Мирьям на волю.

Лейзер спасен и вернулся к родному очагу. А озабоченный богач вновь сидит у раби Эфраима. «Дети возвращены, но история не окончена. Ты знаешь, раби, что я имею в виду. Каков твой совет?» — спрашивает богач. Цадик задумался. Затем тяжело вздохнул и развел руками. «Деньгами поправишь дело. Другого не дано», — ответил он. Подумавши еще, просиял лицом и добавил: «Не горюй, хасид. Невинность граничит с глупостью. Познание через грех почетнее праведного невежества.»

Лейзер пошел по стопам отца. Стал завсегдатаем в доме у раби Эфраима, слушал слово цадика. Теперь он хасид, лучший ученик нашего раби. Женился с Божьей помощью, и детишки есть. Раби Эфраим не шутя пророчит ему чудесное будущее, уверен, что Лейзер станет большим знатоком Торы, умножит свою мудрость и обретет собственных учеников. Кобринск уже сейчас гордится будущим мудрецом.

— Вот и вся история, дорогие хасиды, — закончил реб Гирш.

— Нет не вся! — разорвал тишину отчаянный возглас Голды. Лицо ее горело от гнева, — Я поняла лишь, что вы у себя в Кобринске растите нового праведника. А позволь узнать, реб Гирш, что сталось с бедной вдовой и ее доверчивой и несчастной дочерью Мирьям? — сурово спросила жена раби Якова.

Сколько ни урезонивали сердитую Голду ее муж и реб Гирш, та упрямо стояла на своем, требовала ответа. Наконец, нехотя и иносказательно рассказчик дал понять неуемной Голде, что и на долю бедных женщин выпала частица счастья. Они уехали далеко–далеко, в другой город, неизвестно в какой. И есть слухи, что мальчик вырос умный. Учится в хедере, радует мать и бабушку. «Однако, — возвысил голос реб Гирш, — у нас в Кобринске об этом не говорят, тем паче с Лейзером. Да и от меня вы ничего не слыхали, — многозначительно закончил рассказчик.

— В Европе это называется «скелет в шкафу» — вновь не удержался вставить слово разносторонний Шломо.

— Шломо! Я прошу прекратить кощунственные речи! Не хочу слышать в своем доме ни о каких скелетах! — воскликнул и без того раздраженный раби Яков и гневно хватил рукой об стол.

Голда молча и сердито гремела посудой у печи. «Молвы боятся, а не совести», — думала. Реб Гирш растерянно молчал. Гости тихо расходились. На сей раз нехарактерно и на фальшивой ноте закончились проводы субботы в доме раби Якова, цадика из города Божин.

Эта история приключилась неподалеку от города Кобринска. В ту пору главой тамошних хасидов был цадик раби Эфраим. Когда раби Эфраим гостил в городе Божине у раби Якова, он из скромности не захотел говорить об этих событиях во всеуслышание, а поведал о них раби Якову с глазу на глаз, ибо полагал, что похвальнее всего те добрые дела, что остаются в тени. А уж раби Яков в свою очередь передал рассказ друга своим хасидам. Вот что они услышали.