Дан Берг - Поющие золотые птицы[рассказы, сказки и притчи о хасидах]

Быстро и умело проник молодой священник в неустанно ищущую новизны голову Лейзера. Озадачивал вопросами. Не торопил с ответами: думай сам, сравнивай, сопоставляй. На чьей стороне правда, чья вера человечнее — на все у молодого попа есть резон. Лейзер про себя, а иной раз и вслух, любил перечить отцу и раби Эфраиму. А тут столько свежих мыслей! Русобородый так и раздувает паруса духа противоречия нашего Лейзера. Попутный ветер дует в эти паруса. Неизведанное — верная приманка совратителя.

В один злосчастный день из Кобринска исчезли три его молодых обитателя: Лейзер, Мирьям и христианский священник. Легко понять тревогу и страх отца и матери Лейзера, а еще легче представить горе и ужас бедной вдовы — ведь пропала–то дочь, девица. Исчезновение попа не заставило никого из горожан утереть слезу. События последнего времени подсказали хасиду и несчастной вдове причину отсутсвия их чад: дети попросту сбежали. Как горю помочь? Богатый хасид, как сильная, ответственная, а, точнее, виноватая сторона, взял розыски на себя. «Пусть люди говорят, что хотят, моя спокойная совесть важнее мне, чем все пересуды», — подумал хасид. Но все тщетно. В какой–бы город он ни приехал, нигде и ничего о беглецах не слыхали. Жена хасида, плача, выпроваживает супруга из дома: «Иди к своему цадику и без мудрого совета не возвращайся.»

Раби Эфраим дал быстрый и точный ответ: «Беглецов найдешь в столице. Они там. А станет умник твой упрямиться, не захочет возвращаться, вручи ему этот вот конверт с запиской от меня. Кто бежит от своих, тому бежать до скончания дней его. Ступай и не трать времени даром. Так и потерять парня можно, а девицу — тем паче.»

Как разыскать в большом столичном городе молодого еврея и его спутницу, о которых известны только их имена и ничего более? Беда. Неделя, другая проходит — ни каких следов. «Что жене сказать? Как смотреть в глаза несчастной вдове?» — горько думает хасид. А ведь позор его седой бороде тоже чего–то стоит. Да и за сына болит душа!

Вот как–то зашел хасид в трактир выпить рюмку водки, закусить и отдохнуть. Кругом все столичные евреи. Солидные, бородатые, ермолки на головах. Говорят о делах, о деньгах. Как водится, жалуются друг другу на тяготы жизни, о бедствиях своих нескончаемых рассказывают, Бога благодарят. «Вот счастливые люди, все у них исправно, живи да радуйся. Когда–то и я был таким же везучим. Не замечал своего благополучия, а как свалилось горе, оценил потерянное», — думает хасид. Кто знает, что нам легче: пересиливать беды или забыть преуспеяние?

Сел за стол к хасиду купец, возврашавшийся с ярмарки. Человек воспитанный, увидел, что напротив сидит еврей, и, обращаясь к тому, говорит, что вот, мол, хоть сам он и не еврей, но пища еврейская ему очень даже подходит, а водка тут отменная. И высказался в том смысле, что среди племени этого встречаются честные люди. «Чтобы завоевать любовь всякого еврея, нужна одна и та же тонкая лесть», — подумал. Хасид слушал рассеянно и глядел на купца стеклянными глазами. Слишком уж велика была печаль его, чтоб оценить по достоинству благонамеренность собеседника. Тут купец прибег к самому сильному аргументу в пользу инородца, сказав, что даже в самом слабом своем пункте — вере — евреи стали обнаруживать признаки просветления ума. Его друг, молодой священник, сумел убедить образованного еврейского парня принять христианскую веру. С парнем и невеста его. Скоро окрестят и обвенчают счастливую пару.

Хасид встрепенулся, понял: кажется, напал на след. Любезный собеседник его без утайки рассказал все, что знает. Беглецы скрываются в монастыре, под охраной сторожей и защитой истинной веры.

Итак, хасид отправляется в монастырь. «Врагам моим влезть бы в эту шкуру», — думает несчастный, с трудом передвигая непослушные ноги. И чем ближе подходит он к кирпичным стенам и башням, тем труднее идти.

Строгий и неподкупный страж никак не возьмет в толк, для какой такой надобности еврей хочет проникнуть в монастырь. Не видя иного средства добраться до цели, хасид, приведя универсальный и безотказный довод, вошел вовнутрь, вернул кошелек в карман, и принялся разыскивать пропажу.

На удивление быстро и просто нашел хасид Лейзера, сына своего блудного. Сидит себе Лейзер в беседке неподалеку от входа в монастырь, погружен в мысли. «Сынок! — вскричал хасид, завидев беглое дитя, — слава Богу, жив. Здоров ли?» На лице Лейзера на мгновение засветилась радость, но на смену ей тотчас пришел испуг. «Зачем ты здесь, отец? Хочешь вернуть меня? Мое решение непреклонно. Наше решение. Я по–прежнему люблю тебя и мать, а Мирьям плачет о своей бедной матушке, но мы не отступимся. Завтра крещение, а вскоре венчание. Прощай отец», — выпалил единым духом сын и повернулся к отцу спиной. «Роковой шаг еще не сделан. Значит, я не опоздал. Значит, есть надежда», — Смекнул хасид. «Будь по твоему. Я ухожу. Возьми этот конверт. В нем записка для тебя от нашего цадика», — вымолвил хасид и направился к выходу.