Юрий Буйда - Ермо

Захваченная буйными фантазиями и взвинченная наркотиками, она превращалась в бесстыжую самку, которая набрасывалась то на Уве, то на Джорджа, требуя, чтобы ее унизили, растоптали, чтобы ей причинили боль, страдание, чтобы ее вновь ввергли в мир ужаса, на волне которого смертному дано вознестись на такие выси, пред которыми и рай – смрадное болото на дне ущелья…

Проще говоря, она жаждала быть изнасилованной – причем именно там, где когда-то ее изнасиловал гестаповский следователь».

Такова версия доктора Габриэле Тамборини – не будем поспешно обвинять его в склонности ко лжи или в патологическом фантазерстве. Все проще! Автор прибегнул к древнему, как мир, приему, а именно – к плагиату. Да-да, к бесстыдному, подчас искусному, но оттого еще более мерзкому плагиату. Чтобы убедиться в этом, достаточно внимательно перечесть главку «Крах» из книги Джорджа Ермо «Als Ob» (цитату из нее мы только что привели выше), где описана сцена насилия, снящаяся одновременно обоим героям, мужчине и женщине, – их сны «перетекают» друг в друга, пока не срастаются в некое уродливое целое, оказывающееся их новой реальностью.

Доктор Тамборини старается избегать текстуальных совпадений, вкрапляя цитаты из Ермо в свое повествование, – но и это ему не удается, автор не в силах устоять перед магией великой прозы, из которой черпает образы, метафоры и сравнения, принадлежащие Ермо, и только ему.

Все устремления господина доктора нацелены на дискредитацию Джорджа Ермо, хотя нигде прямо не утверждается, что именно он изнасиловал жену. Однако в другой главе Тамборини пробалтывается, нехотя признавая, что Лиз давно находилась «в близких отношениях с Уве Хандельсманном, который старался выполнить любую просьбу несчастной, даже если просьба посягала на приличия или показалась бы иному чрезмерной».

Как бы там ни было, Лиз оказалась в психиатрической клинике на острове Ло, которую она тотчас по прибытии опознала как дом, являвшийся ей в сновидениях на нормандском берегу, и отныне она думала только о том, как бы отыскать заветную комнату с птицей. Ее передвижения по больнице особенно не ограничивали, и она целыми днями разъезжала в своем кресле с колокольчиками по коридорам, заглядывая поочередно во все комнаты…

Раз в месяц с юга к острову подходил катер со святым Георгием на флаге, на берег по мягко проседающему трапу спускался чуть сутулившийся старик в легком плаще до пят и шапочке вроде армейской пилотки. На крытой галерее или в уютной комнате для свиданий, выходящей окнами в садик, они с Лиз молчали час-другой, иногда отщипывая ягоду от виноградной грозди, пока не являлся ангел-хранитель Лиз, следивший за тем, чтобы она не пропустила процедуры.

Поцеловав жену в тщательно выбеленную щеку, Ермо отправлялся к катеру. А на пристани его дожидался Фрэнк, подремывавший в огромном старом автомобиле рядом с шофером.

«Стареем, Фрэнк. – Отмахнув полу плаща и с удовольствием кряхтя, Джордж забирался на сиденье и откидывался на высокую спинку: болели не только колени, но и позвоночник. – Лиз передавала тебе привет».

«Спасибо. – Мастиф движением подбородка приказывал шоферу трогать и устраивался вполоборота к Ермо (стекло, отделявшее переднее сиденье от салона, никогда не поднималось). – Остается благодарить Мадонну за то, что мы еще не выходим к гостям с расстегнутой ширинкой. Сохранить память – это так важно… Мистер Макалистер (это был консультант-искусствовед) советует не пренебрегать кальмарами, сэр, чтобы укрепить память».

«А что нужно съесть, чтобы раз и навсегда забыть все?»

Фрэнк неодобрительно жмурился.

«Господь все равно все помнит. Как ни старался синьор Джанкарло все забыть, ничего у него не получилось: жизнь сильнее нас. Недавно он вспомнил о муаровом фраке… Когда он решил свести счеты с жизнью, – а я никогда не одобрял этой слабости, – ему показалось, что лучше всего его тело будет выглядеть в муаровом фраке. – Фрэнк с многозначительной миной поднял толстый указательный палец. – Семь раз, синьор, семь раз я подавал ему муаровый фрак».

Ермо устало улыбнулся.

«Этот фрак заслуживает отдельной вешалки в тетушкином гардеробе».

«Среди русских вещей?»

«У этих вещей есть прошлое, но нет крови».

Только спустя полгода, однажды вернувшись домой, Джордж вдруг почувствовал сильную боль в спине. Врачи констатировали классический инфаркт. А через два месяца, когда волнения по этому поводу улеглись, ни с того ни с сего случился второй инфаркт.