Павел Мухортов - Повести и рассказы

Однажды Васька выложил, что имеет неугомонного врага. Врагом был Ткачук. Ходанич, конечно, пропустил мимо ушей и не придал значения слезным излияниям сообщника, и до поры до времени Генка не всплывал в разговорах, вплоть до сегодняшнего дня, вернее утра, когда упрямая Ленка–коза пригрозила «мушкетером».

Телефонный звонок, неистовый и протяжный, магической силой непринужденно вынул Хомякова из удобного положения в кресле и притянул к дребезжащему аппарату… Если и бывали минуты, когда Ваське ничего не хотелось, когда он тонул в булькающем болоте аппатии, входил в него подобно анабиозу, то и тогда любая возможность, пусть даже весьма туманная — отыскать новую сплетню — моментально, словно волшебный эликсир, придавала неукротимую энергию этому организму.

Звонка он ждал по крайней мере часа полтора, успел приуныть, сожалея о потерянном времени, за которое можно было давно по иным каналам установить местонахождение Ткачука в этот вечер. Цель жизни Васьки как будто только и заключалась в том, чтобы знать исключительно о всех и исключительно все. Это ему удавалось. Хомяков нередко мог сказать, чем вы занимались три дня назад, коогда даже вы сами забыли об этом.

Звонил Ходанич. Хомяков постоянно поддерживал чисто деловые связи: через него сбывал фирменные шмотки, диски и сбывал выгодно. Теперь же они нашли общий язык — Ходаничу нравилась Лена, а глупец Генка вырос на его пути; Васька же не только любил узнавать новости первым и первым разносить их, но еще и с остервенением мстил Генке за былое.

— Хомяк! Это ты? — почти кричал Ходанич, и по радостной интонации Хомяков понял — «Ждал не зря».

— Да, я!

— Привет, брат лихой!

— Вали к делу… — Васька не переваривал Ходанича, этого уничтожающего голоса и тем более длинных прологов перед главной мыслью, но сознательно шел на копромисс: Ходанич умел быть нужным.

Как–то, в момент горемычного сердечного разговора–откровения, Хомяков признался Генке в своей ненависти к Ходаничу, которого Ткачук встречал в компании Васькиных дружков. Тогда Генка открыл секрет корней этой ненависти. «Ему не нужно зеркала, он, честно говоря, может просто смотреть на тебя, соответственно, и ты увидишь в нем свое отражение, своего двойника. Сходство тебе не нравится, может пугает, а самолюбие говорит «Нет», я не такой». Вот и все.

Хомяков был кровно обижен. И с тех пор упорно искал в Ходаниче общее с собой и не находил.

— Не кипишись, Хомяк! Сегодня, в семь вечера, кати в Клуб железнодорожников. Там составим план действий, — Ходанич самодовольно причмокнул.

— Черта с два! Какой план?! — перебил Хомяков.

— Ха! Ишак, ты что тормозишь? Тебе Ткачук нужен? И ты не знаешь где его найти? Не крути, ты ненавидишь его. Я тоже…

Васька не дослушал, бросил трубку: «Черт! Сговорились что ли? То сравнивают! То вовнутрь заглядывают!»

Он возмущенно выругался, используя мощь петушиного голоса, силу легких и отсутствие родного папаши.

* * *

Стеклянные двери распахивались, и в просторный холл вваливались легковесные компании ухажерных мальчиков или веселых девочек, или степенно переваливался, облачившись в серьезную маску благопристойный юноша, пропуская вперед, по–джентельменски, свою девушку.

Гул бурлящей бесконечной вереницы ребят заставлял Лену отвлекаться от разговора с собеседником, и она внимательно разглядывала входящих. В эти минуты Филин замолкал и терпеливо дожидался, когда на него вновь обратят внимание.

— Лена! Меня через несколько дней здесь не будет. Ухожу и армию. Отдохнуть необходимо, да так погулять в последние деньки, чтобы потом два года снились. — Филин старался бравировать голосом, но серую скуку, проскальзывающую в тоне, скрыть не удавалось. — Ты ждешь его?

Лена утвердительно кивнула головой.

— Придет, не волнуйся… И что ты… так сказать… нашла в нем?! — Помолчав немного, он тихо добавил — Помнишь, ты когда–то также ждала меня…, — говорил он растянуто, делая между отдельными словами огромные паузы.

Лена повернулась в сторону входа в клуб, затем опять вскольз посмотрела на Филина и задумчиво, опустив глаза, произнесла:

— Сергей, мы опять возвращаемся к старому разговору… Ппонимаешь, кроме любви существуют еще чувства подобные ей, но, конечно, они отличаются от любви, — она кротко улыбнулась, — это симпатия, влечение, влюбленность. Но некоторые люди не отличают их от любви. В результате происходят различные трагедии, — девушка сделала продолжительную паузу и полушепотом, переходящим в грудной голос, вздыхая, добавила, — ты относишься пока к их числу.