Павел Мухортов - Повести и рассказы

Девушка вопросительно кротко смотрела на Генку, Генка на нее. Над головой зудело комариное облако. Он немного смешался, но взял себя в руки:

— Г-м, могла бы, честно говоря, попросить кого–нибудь другого, — он почему–то поверил в искренность просьбы и открыл страшную тайну. — Честно говоря, я и сам не умею. Генка хрустел пальцами.

— Тогда давай я тебя научу! — и девушка очаровала его озорной, притягательной улыбкой.

Ткачук вновь смутился и не заметил, как придавленный весом «сумашедшей» незнакомки оказался в безвыходном положении; губы девушки настойчиво пытались найти его губы. Сначала Генка деликатно сопротивлялся, но подумав, что это, должно быть, смешно, перестал вырываться, расслабился…

— Ну как? — услышал он победный вопрос Галины.

— Да никак! Спасибо за урок. Очень полезен…

Ткачук лихо высвободился из страстных объятий незнакомки, встал, галантно подал ей руку, и не оглядываясь, размашисто зашагал в лагерь. Он шел и с недоумением повторял: «И что за странный народ, эти девчонки?»

Если бы там, на сене, Генка чуть–чуть осмотрелся, то на соседнем стоге обязательно бы заметил притаившихся одноклассниц, которые, забыв об осторожности, прыскали со смеху и почти лезли друг на друга, чтобы лучше рассмотреть происходящее, не упустив мелочей.

Ошеломляющая весть разлетелась по лагерю с быстротою молнии. Ткачук лежал на кровати, когда в барак влетели друзья и с хитрой одобрительной усмешкой сообщили о том, что знают все и поздравляют с ростом». Только тогда Генка осознал широту авантюры и опасность подстроенной ловушки. Схватив резиновый сапог у кровати, он метнул его в улыбающиеся физиономии.

«Раз толпа желает, будем играть». И он направился к «сумасбродной» Галине. Нашел ее, что–то бурно рассказывающую обалдевшим подругам. Неожиданно перед ними возник силуэт Генки.

— Галя! — не обращая внимания на остальных, парадно крикнул Ткачук. — Куда же ты пропала? Честно говоря, я устал ждать! Обещала придти и не идешь. Там все готово… Ты же хотела…

Девушка и опаской смотрела на него. Генка продолжал спектакль. Она не реагировала. Тогда, словно не владея собой, он схватил ее за руку и потащил за собой, внятно выкрикивая: — Идем, идем! Ну что же ты?

Галка с трудом вырвала руку и испуганно произнесла:

— Да никуда я не пойду! Отвяжись…

Шокированные окружающие оцепенели. Неутешно обиженный он развернулся и ушел, пробурчав отчетливо: — Ну вот, а еще обещала, клялась.

— Вот это тихоня! — произнес кто–то.

— Он у вас что, с заскоком? — почти всхипывая, спросила усмиренная Галя. Но ее вопрос проигнорировали, и, напротив, посыпались бесконечные встречные вопросы.

— А что? Что там еще было?!

— Что ты ему обещала?

…Возмущенные голоса ребят заставили возвратиться в настоящее. Ольга Петровна держала в руках конфискованную записку.

— Читать я ее не собираюсь. Но отдам только на перемене и только тому, кто ее написал. Пусть он сам подойдет.

«Этого еще не хватало», — пронеслось в голове у Генки. Звонок с урока долго ждать не заставил. Но Генка уже придумал, что делать, собрал сумку и покинул класс. Там остались двое: Ольга Петровна и Хомяков.

— Твоя? — первой обратилась она.

— Так–то оно так, но…

— Видимо, там что–то интересное, если все с таким увлечением читали.

— Можете и вы прочесть, Ольга Петровна.

— Спасибо, не стоит, — она протянула листок Хомякову и покачала головой. — Опять сенсация! Выследил где–то Ткачука? Ну и дети же вы еще…

Начался следующий урок. Лишь парта Генки, как отклик на событие дня, оставалась свободной. Вдруг кто–то, внося сумятицу, выкрикнул:

— Смотрите, вон он идет!

За окном по узкой дорожке, окаймленной морковного цвета кирпичной крошкой, медленно шагал Ткачук, громко насвистывая незнакомую мелодию. Минуты за две до звонка его опять кто–то заметил. Он также не торопясь, шагал по дорожке в обратном направлении и нес букет цветов. До перемены досидели с трудом. По звонку раздался грохот сдвигаемых стульев. Сорвавшись все вылетели из класса, бегом по лестнице на первый этаж и, толкая друг друга в узком проеме дверей, помчались на улицу.

По прямой, длинной аллее, ведущей в сторону соседней школы, также неспеша двигался Геннадий. На следующем уроке никто не мог найти и Хомякова. Любопытство взяло верх…

Васька родился в благополучной семье: мама подающий надежды инженер, отец — талантливый и также подающий надежды художник. Появление на свет сына принесло в их дом счастье. И хотя хлопот заметно прибавилось, родители по–прежнему работали целеустремленно.