Вильям Козлов - Чёрные ангелы в белых одеждах

Последняя работа Вадима — это городской краеведческий музей. Чтобы не пропал стаж, он оформился туда научным сотрудником с окладом 97 рублей в месяц, такие деньги он зарабатывал на шабашке за неделю. Ему нужно было продержаться до весны, а там снова «шабашка». Лина окончила тот же самый пединститут в Великополе, что и Вадим. Исторический факультет. В школу не пошла работать — она училась на вечернем отделении и насильно распределить ее никуда не могли, а поступила секретарем в горсуд. Подобный выбор удивил Вадима. При ее-то впечатлительности каждый день слушать гражданские и уголовные дела! Но Лина всегда решала свою судьбу сама и советовать ей было бесполезно. В горсуде работала ее приятельница, тоже любительница современной музыки. Скорее всего, это обстоятельство и повлияло на решение Лины. Домой она приходила расстроенная, рассказывала о человеческой подлости, садистской жестокости, разве этому учила она ребятишек в детсаде? Да и в наших, пусть примитивных, школах все-таки не учат воровать, грабить, убивать, издеваться над престарелыми родителями… Вот тогда-то Лина и заговорила, что пока не хочет ребенка, боится, как бы и он не вырос таким же выродком, с какими ей каждый день приходится иметь дело… Напрасно Вадим втолковывал, что они воспитают нормального ребенка, все-таки оба закончили пединститут. Но Лина заявила, что ее решение непоколебимо. Она пока не чувствует себя матерью. И рассказала, как на днях судили симпатичную девчонку из кулинарного училища, которая удушила в полиэтиленовом пакете только что рожденного здорового мальчика… Глядя на ангельское личико шестнадцатилетней девчонки, никогда не подумаешь, что она способна на такое зверство…

— … у нас много газет-журналов, — дошел до него ровный густой голос Арсения Владимировича, — может, куда-нибудь и поступишь. У меня есть знакомые в издательстве «Наука».

— Журналистика меня больше не привлекает, — сказал Вадим, — Она лицемерна и лжива насквозь… Развернешь любую газету — ни одного слова правды.

— Но ты же писал! — вставила Лилия Петровна. — В этом… Великом Поле?

— Великополе, — поправил он, — Я писал последнее время критические статьи и фельетоны, это не понравилось городскому начальству и мне пришлось уйти.

— Как это не понравилось? — сказал Хитров, — Только и слышишь, что у нас в почете критика и самокритика.

— Это когда критикуешь «стрелочников», а попробуй задеть кого-либо повыше? — ответил Вадим. — Из клана «господ партийцев»?

— Что я тебе советую? — усмехнулся Хитров, — Ты давно взрослый человек и сам знаешь, чего хочешь.

— Чего я хочу? — вдруг взорвался Вадим. — Да кому до этого есть дело?! Мы все делаем лишь то, что хотят там… — он кивнул на высокий потолок с бронзовой люстрой, — А кто там сидит? Необразованные, некомпетентные люди, которые говорят по бумажке. Наверное, самые страшные как раз именно те, кто составляет эти бумажки и подсовывает их генеральным попкам, увешанным, как новогодние елки, побрякушками, орденами-медалями, вот кто — истинные враги народа. Это они планируют разрушительные для страны и природы проекты, придумывают чудовищные «стройки коммунизма», пускают на ветер народные миллиарды. И все эти антинародные махинации делаются якобы для блага народа. А пресса захлебывается от восторга и прославляет их… Эти враги всегда в тени, их разве что в толпе прихлебателей увидишь на кремлевских торжествах по поводу награждения попки очередной звездой Героя… А я не хочу делать то, что они навязывают нам, я не хочу чувствовать себя болваном. Не удалось меня никому оболванить с молоду, а теперь уж и подавно не удастся…

— Не скажи, — спокойно возразил Арсений Владимирович. — Сейчас не расстреливают, как при Сталине, но сажают и еще хуже — помещают в психиатрические лечебницы, где нормального человека вскоре превращают в сумасшедшего. Есть такие у нас умельцы…

— Ну почему ты не хочешь жить, как все? — с упреком заговорила Лилия Петровна, — Ты же знаешь, что случилось с твоими родителями, они тоже не захотели мириться со всем, что у нас происходит…

— Творится, — вставила Вера. — У нас страшные вещи творятся, мама, и ты хочешь, чтобы Вадим на все закрывал глаза? Забыл своих родителей? Наплевал на то, что было для них свято? Я поездила по скандинавским странам, да и в Европе побывала… Там живут свободные люди и живут в тысячу раз лучше, чем мы… Там, мама, все делается для человека, а не наоборот, как у нас. Мы — рабы по сравнению с ними. Нам за все годы советской власти еще с пеленок заморочили головы, нас обманули. Сделали рабами, а утверждали, что мы — самые свободные люди в мире. Негр в Америке в сто раз свободнее себя чувствует, чем советский человек в СССР.