Александр Ройко - Всегда вместе Часть І Как молоды мы были

В учёбу Виктор втянулся довольно легко. Ему нравилось в институте всё — и сами занятия, и отдых, даже перерывы между парами, на которых можно было и пообщаться с однокурсниками и перекусить в буфете — в основном бутербродами, пирожками и горячим кофе с молоком или какао. Почему–то натуральным чёрным кофе в буфетах не торговали, да его в Союзе трудно было отыскать и в магазинах — молотый ещё изредка попадался, а вот в зёрнах был дефицитом. Нравилось Виктору сидеть и на лекциях — тоже в силу некой нерегламентированности: материал лекций ты мог записывать, а мог просто слушать, не записывая, в этом вопросе тебя никто не контролировал. Опрашивания студентов, как на уроках в школе, не происходило. На лекции, в принципе, ты мог втихаря заниматься делами совершенно к теме занятия не относящимися — мог читать книгу или газету, и даже играть в различные игры типа «балда», «крестики–нолики» «морской бой» и тому подобные. Для этого только не нужно было садиться в первые ряды, но там студентов, ловящих каждое слово преподавателя, хватало. Конспект Самойлов вёл, но довольно кратко, не утруждая себя излишней, как он считал, писаниной. Некоторые студенты старались старательно записывать почти всё сказанное преподавателем, чуть ли даже не шутки–прибаутки, которые тот или иной педагог рассказывал в коротких паузах. Он же записывал в конспекте (по точным наукам) только формулы, первоначальную базу этих формул (с чего начинались и какой приобрели окончательный вид), на лекциях по другим предметам — начало (условия), отдельные конкретные пункты темы и выводы, формулировку отдельных положений.

Со временем выяснилось, что не так уж обязательно 100 %-но посещать и занятия. Если, конечно, по несколько дней подряд не будешь без уважительных причин ходить на занятия, то деканат за тебя серьёзно возьмётся. А пропуски 2–3‑х пар в неделю строго не карались. К тому же, далеко не все преподаватели любили делать переклички — на поточных лекциях сидело по несколько групп, и времени на это уходило много. Чаще преподаватели просто просили старост групп назвать отсутствующих и отмечали у себя в журналах. Если на первых порах неискушённые старосты отражали истинную картину наличия студентов, то позже, пообвыкнув, своих отсутствующих коллег из группы нередко прикрывали, подавая резко укороченные списки таковых.

Виктору в школе учёба давалась легко. Усваивал он материал не за счёт усидчивости, как, например, многие девчонки, а за счёт хорошей памяти и сообразительности. Ему хорошо давались точные науки и чуть менее такие, как история, география, биология. Нравилась ему и литература, — русская и украинская. Неплохо писал он изложения и диктанты, а вот написание сочинения по произведениям известных писателей ему не очень удавались, а уж на вольную тему — тем более. А вот украинский и русский язык (как предметы) он не любил. Точнее, не любил грамматику, где нужно было запоминать массу каких–то бестолковых, как он их для себя определил, правил и исключений их них. Но в КПИ и преобладали в своём большинстве технические предметы, и для Самойлова, как и для многих ребят это было очень даже неплохо. Никому особ не нравились такие заполитизированные науки как исторический и диалектический материализм, философия, политэкономия, атеизм и, в меньшей мере, история КПСС (всё же более современная и понятная). Кстати, на первом курсе у них читалась именно история КПСС.

В начале учёбы Виктор не очень–то посещал и различные культурно–развлекательные мероприятия. Был он, вообще–то, немного замкнутым, не особо компанейским человеком. Ссора с Любой ещё больше повлияла на его малую общительность Посещение же различных концертов или театров больше должно было носить компанейский характер, скучновато всё же бывать на таких мероприятиях одному. Поэтому в первые месяцы, пока ещё было тепло, Виктор предпочитал получше ознакомиться со столицей Украины. Если Люба знакомилась с Киевом в компании подруг, то у ребят не особенно было принято бродить компаниями по улицам города, вот с девчонками — другое дело. Но на девушек Виктор пока не засматривался. А потому он знакомился с Киевом в одиночку. Делал он это довольно оригинально. В свободное время, а это могло быть и после занятий, он садился в метро, автобус или троллейбус (чаще он пользовался именно этим транспортом) и ехал по какому–либо маршруту до конечной остановки, изучая и запоминая (в троллейбусе) места своей импровизированной экскурсии. На обратном пути он мог выйти в интересующем его месте и побродить там, более детально знакомясь с понравившейся ему достопримечательностью. Его маршруты постоянно менялись, как менялись и районы исследований: ВДНХ, национальный ботанический сад на Печерске, аэропорт «Жуляны», левобережная часть Киева, микрорайон «Святошино» и пр. Кстати, интересы Самойлова распространялись не только на микрорайоны столицы, но и на его пригороды, куда с железнодорожного вокзала ходило много электричек. Иногда Виктор совершал небольшие экскурсии и в эти места. Особенно понравилось ему Бородянское направление, где располагались такие красочные, почти курортные городишки (а позже они и стали почти таковыми — зонами отдыха многих киевлян) как Ирпень, Буча, Ворзель, Микуличи, Клавдиево. Виктор с интересом и большим удовольствием ознакомился с этими чудесными, красивыми зелёными пригородами Киева.