Александр Ройко - Всегда вместе Часть І Как молоды мы были

Следует отметить, что женская часть хора обладала хорошими голосами и пела песню неплохо. Ребята же пели, кто как умел, а умели они как раз не очень–то. Ранее в средних классах на уроках пения они откровенно «волынили», не стараясь учиться пению и развивать голоса. Поэтому как раз эту часть хора нужно было подтягивать. Но сегодня это никак не удавалось. Злилась и кричала учительница пения, сердилась и расстраивалась более мягкая Валентина Викторовна. Постепенно закипали уже и девушки, сердясь на такую несерьёзность ребят. Но кроме самих ребят на репетиции не было ни одного мужчины, который, возможно, мог бы стать третейским судьёй. Да, это были довольно взрослые 18-летние парни, но они всё равно оставались мальчишками. Мужчина и в 40 лет часто остаётся мальчишкой, который порой совершает детские причуды — но это некая разрядка мужского организма. И, пожалуй, не так уж плохо это мальчишество — чем дольше мужчина внутри (именно внутри) остаётся мальчишкой, тем лучше, очень скучно, наверное, было бы проводить женщинам время с постоянно серьёзными мужами.

Если бы учительница пения была поопытней, она могла бы изменить непростую ситуацию если плохой день нельзя отменить, то это не касается репетиции. Её даже не нужно было отменять, достаточно было сказать:

— Всё на этом мы временно закончили. Объявляю 15‑миинутный перерыв. Отдохните, вволю насмейтесь и начнём всё снова. Сосредоточитесь. Но после перерыва не повторяйте свою несобранность. Вы сами себя наказываете, забирая своё же свободное время.

Нет сомнений, что после перерыва всё бы нормализовалось. Но учительница пения была молодой и не слишком опытной. А Валентина Викторовна только призывала своих учеников перестать шалить и серьёзно отнестись к репетиции. Вмешиваться в организацию репетиции она не хотела, это было бы некорректно по отношению к учительнице пения. Поэтому подготовка к праздничному выступлению продолжалась без какого–либо перерыва и всё с тем же неблагоприятным исходом. В общем, репетиция была сорвана, учительница пения в порыве гнева обругала ребят и выскочила из зала. Валентина Викторовна тоже хорошенько отчитала парней, но поезд ушёл. Девчонки с сердитыми лицами поспешили к дверям. Когда ребята гурьбой высыпали в коридор, там находилась одна лишь Люба Великанова, которая не спеша шла к выходу. Самойлов попытался остановить её:

— Люба, подожди! Пойдём вместе.

Великанова остановилась, подошла к Самойлову и сердито, глядя ему в глаза, бросила:

— Не нужно меня провожать. Вот уж никогда не думала, что ты такой дурак, — и она снова поспешила к выходу.

Конечно, она просто хотела немного укорить своего любимого за его глупое поведение (а тот, как назло, был одним из наиболее хохотавших во время репетиции), но она не хотела его обижать. Так мамаши в порыве гнева часто ругают за какие–то шалости своих детей, не переставая, конечно же, их любить при этом. Люба была очень сердита на всех ребят и на Виктора в частности (а досталось ему одному), а потому в расстроенных чувствах не подбирала слов. Но Виктор этого совершенно не понял, он только уяснил, что Люба обругала его грубым словом. И это слово очень оскорбило его. Скажи она ему это наедине, он бы не особенно обратил на это внимание. Но она оскорбила его перед всей мужской частью класса. Для мужчины в подобных обстоятельствах это очень серьёзное оскорбление. Это была первая, но весомая капля в чашу их раздора. Виктор обиделся не на шутку.

— Это я дурак, я?! — закричал он вдогонку Любе. — Сама ты… — и он осёкся.

Он вовремя прикусил язык и не посмел оскорбить ни в чём не повинную Любу. Да, в этом случае слово не вырвалось из уст, но оно прекрасно угадывалось. И Люба могла быть обижена ещё больше, нежели Самойлов, обижена незаслуженно. Итак, сразу за первой каплей в ту же чашу упала и вторая капля, не менее, а, возможно, и больше первой.

На следующий день репетиция была вновь продолжена и прошла почти идеально. Как бы там ни было, но ребята уже были взрослыми и прекрасно понимали свои ошибки. И повторять их не собирались. Вот только на занятиях, на репетиции и после неё Виктор уже не общался с Любой. Последствия вчерашней репетиции сделали своё чёрное дело. Девятого мая на праздничном концерте хор 11-Б выступил вполне нормально, возможно, и не столь блестяще, но довольно хорошо. Неудачная репетиция была благополучно забыта. Но двое учеников забыли далеко не всё, а следовало бы забыть все перипетии того вечера и никогда не вспоминать о нём, помирившись. Но не тут то было. Как же часто два человека не могут найти общее взаимопонимание, объясниться друг с другом, и в итоге серьёзно ссорятся из–за каких–то пустяков, хотя и Виктор, и Люба очень хотели помириться. И судьба давала им такой шанс. Они ещё после майских праздников договорились, что проведут полдня 10 мая вместе и назначили время свидания. Место встречи оставалось прежним. И они оба помнили об этой договорённости и не собирались отменять свидание, во время которого хотели извиниться друг перед другом и помириться.