Брайан Глэнвилл - Олимпиец

Как–то я и ей сказал, мол, жаль, что больше не приходишь. В тот день я подвёз Айка домой — их машина была у неё. Пока он переодевался, мы остались одни.

— Почему тебе жаль?

— Ты меня вдохновляла. Решила, что ты там лишняя?

— Ты очень любишь задавать вопросы.

У них небольшой уютный домик на окраине, она драит его до блеска. Это не удивительно, она их тех женщин, которые для всего находят время: тренируются, преподают, ведут дом, шьют.

Их дом похож на тот, где рос я, — впрочем, и они наверняка росли в таких же, — никакой особенной красоты, но удобно; только у их дома вид уже совсем ухоженный. Всё блестит, краски яркие, кругом подушки; столовая холодная. Наверняка необитаема, а кухня очень современная, с холодильником, посудомойкой. В гостиной — горка с кубками и медалями, никакого фарфора, а над камином — электрическим — большая фотография Айка, рвущего ленточку в Кардиффе во время Игр Содружества. И, конечно, разные зарубежные сувениры из бамбука, резные изделия, пепельницы, плакаты, сомбреро, стеклянные фигурки и куклы. Всё это безделушки, они не меняли характера жилья, такие сувениры купили бы и их родители, бывай они за границей, такие привозят из дальних стран солдаты. Ведь и мы, спортсмены, та же армия, только не ведущая боевых действий, ты путешествуем по миру, видим всё и не видим ничего, мы избалованы, хорошо тренированы, всегда ездим с высшей целью, а если мы нашли время по–настоящему узнать новый город, другую страну, то лишь за счёт того, во имя чего приехали.

Когда я слышу, о чём говорят между собой спортсмены, всегда вспоминаю рассказ солдата, побывавшего на войне: «Каир? Прелесть. Потрясающие забегаловки. Ветчина с яйцами. Неаполь? Обалдеть можно. Потрясная кухня. Треска с жареной картошкой». У спортсменов чуть иначе: «Милан? Там я побил европейский рекорд. Афины? Кошмар. Растянул мышцу. Стокгольм? Высший класс. Я пробежал первый круг за 55,2». Такова цена — если, конечно, считать это ценой. Айк наверняка не считает, насчёт Джил не знаю. У Айка на уме сейчас только мировой рекорд, и место, где он его установит, будет самым замечательным на свете.

Именно так его настроил Сэм, и Джил хочет того же. Она говорит о рекорде с не меньшим благоговением, чем Айк или Сэм. Однажды она меня спросила очень серьёзно: «Как думаешь, Алан, он побьёт рекорд?» «Конечно, — говорю, — уверен». Но сказал как бы между прочим, это была ошибка. Но когда в тебя впиваются, как клещами, такая реакция естественна.

Она посмотрела на меня подозрительно и сказала: «Ты говоришь так, будто это само собой разумеется». И я ответил: «Просто рассуждаю объективно. Айк самый талантливый милевик в мире. Он посвятил себя тому, чтобы побить рекорд, значит, рано или поздно он своего добьётся».

Она мгновение смотрела на меня, будто не удовлетворилась ответом — слишком уж легковесно звучала моя уверенность, но в общем придраться ей было не к чему. Я не смог сдержать улыбку, добавил: «Я верю в Айка», а она, пристально глядя на меня, сказала: «Правда?» И я ответил: «Конечно. Все мы верим. Только каждый по–своему». Она всё глядела на меня, такая прелестная и серьёзная, и я внезапно представил её себе в белом наряде, как богомолку в храме поклонения его таланту.

«На этой неделе я задал Айку Лоу откровенный вопрос. Мы сидели за ленчем в вегетарианском ресторане в Сохо — Айк не прикасался к мясу последние четыре года: «Вы действительно считаете, что можете принести Британии мировой рекорд?»

Двадцатичетырёхлетний лондонец, ростом в шесть футов, сделал паузу, оторвавшись от русского салата, потом посмотрел мне прямо в глаза и ответил: «Джон, этот рекорд для меня всё в жизни. Если бы я не чувствовал, что способен побить его, я завтра же повесил бы шиповки на гвоздь». Меня охватила патриотическая гордость при мысли, что британский бегун полон решимости и воли бросить вызов своим американским и европейским соперникам.

В прошлом мае в Слоу Айк лишь 0,8 секунды не дотянул до рекорда американца Джима Драйвера, установленного в минувшем году в Лос — Анджелесе. Айк открыто признаёт, что то было соревнование с заданным темпом. «Ведь и Баннистер тоже шёл с заданным темпом, когда пытался разменять четыре минуты». Айк считает, что его постигла неудача потому, что он взял слишком быстрый темп на первом круге. Это, разумеется, лишь относительная неудача, потому что Айк показал время 3.55,7.

Серия клубных побед, международные соревнования и выезды по приглашению не приблизили его к мечте. На празднике нортумберлендских шахтёров он прибежал к финишу за 3.55,3. «Чуть–чуть не хватило на последнем круге, а то рекорд был бы мой». В Уайт — Сити, выступая против венгров, он сделал такой мощный рывок на последнем круге, что даже олимпийский финалист Будаи остался позади примерно на двадцать ярдов. Время Айка — 3.56,8.