Рейнеке Патрик - Из жизни единорогов

— Рассказывай! — говорит Рита. — Все рассказывай.

— Ну, что рассказывать… Я снимаю у него жилье. Делаю вместе с ним какие-то мелкие переводы, помогаю с поиском литературы, — потом, подумав добавляю: — Мы не спим.

— Ну-ну, — мрачно и со значением тянет Рита. Типа, «рассказывай, рассказывай!»

— Ну, да. А как можно спать с человеком, который не только не ухаживает за тобой, а вообще едва тебя замечает?

Нинэль Эдуардовна с шумом вздыхает. Я некоторое время размышляю над этим бессловесным комментарием. Не, ну я, конечно, понимаю, бывают всякие ситуации, но со Штерном явно не тот вариант… Девочки молча ждут продолжения.

— Но он ведь из хорошей семьи, — полуспрашивает, полуутверждает Нинэль Эдуардовна, глядя то на меня, то на девочек.

— Да вроде… Мама — врач, старшая сестра — филолог, живут в Иерусалиме. Отец был инженер, погиб девять лет назад.

Нинэль Эдуардовна кивает каким-то своим невысказанным мыслям.

— У него большая квартира, — так же полуспрашивает она.

— Нет, совсем маленькая. Прежнюю, видимо продали, когда мама уезжала.

— И вы, значит, живете вдвоем в маленькой квартирке? И ты говоришь, что вы не спите? — с вызовом спрашивает Рита.

Я мотаю головой, пожимая плечами. Потом смеюсь, и вправду, кто бы поверил.

— Но, девочки, — поворачивается к ним Нинэль Эдуардовна с тем же полуутверждением-полувопросом. — Мне кажется, за Стасю мы теперь можем быть спокойны.

— Да уж! — хмыкает Рита.

— Какой он дома-то хоть, расскажи, — с многозначительной улыбкой просит Ляля. — Как тут, или нормальный?

— Да такой же, как тут, — смеясь, пожимаю я плечами. Потом, сморщив нос, добавляю: — Хотя нет, дома он еще красивее…

— Ага, — мрачно изрекает Рита. — А когда спит, наверно, вообще ангел.

— Так и есть… — со смехом говорю я.

— Эх, Стаська, Стаська… — хихикает Ляля.

Получив благословение от большинства «серпентария», собираюсь домой. На лестнице встречаю возвращающуюся с дежурства Лису.

— А я-то все ждала, когда ты расколешься… — сверкает она белым клыком.

— То есть ты с самого начала все знала?

— Да, — кокетливо улыбаясь, признается она. — Мальчик Штерн выбрал меня в свои конфидентки.

Ну да, уж кому-кому, а из всего нашего балагана Лисе он точно не интересен. Потому и выбрал.

— И ты отдаешь себе отчет, почему он это сделал?

— Конечно, — еще шире улыбается она, поигрывая своей серебряной цепочкой с лабрисом.

— И сама номер ему свой дала?

— Ну, надо же за тобой приглядывать. А он обещал мне тебя всячески оберегать… Хороший мальчик.

— Сговорилась! За моей спиной! — журю я ее. — Сестра еще называется… И с кем, главное, сговорилась?

— Ну, Стасичек, мужчины ведь тоже люди, — подмигивает мне она, вворачивая мой же аргумент в наших с ней спорах о моей самоидентичности. — Уж ты-то точно не будешь этого отрицать.

— Не буду… — со вздохом соглашаюсь я.

Спускаясь вниз, обнаруживаю, что внизу прямо у местного телефона напротив вахты меня ждет мой «тоже человек» Штерн. Он уже в курсе моего расписания, хотя, бывает, что я задерживаюсь, так что в известном смысле он тут рисковал потерять время. Я подхожу к нему, он, не вынимая наушников, кивает мне в сторону гардероба, мол, иди одевайся. Одеваюсь, мы выходим и до самого метро молчим. Что в принципе, для него нормально. На эскалаторе он так же молча, как ни в чем ни бывало лезет в сумку за книгой. Тут уже не выдерживаю я.

— Слушай, а ты можешь мне объяснить, что это сегодня было?

— Было что? — с интересом глядя на меня, спрашивает он.

— Я имею в виду эту сцену с Ритой.

— Надоело ждать, пока ты обратишь на меня внимание. Я бы сам все купил, но у меня с собой сейчас нет денег.

— Штерн, хватит тут изображать невинность! Месяц нашей совместной жизни был неделю назад!

— Надо же, как время летит… — опускает он глаза в книгу.

— И что ты мне дал за список такой? Из этого ничего нельзя приготовить!

— Минестроне по-генуэзски из савойской капусты? Можно. Остальное дома все есть, — он перелистывает страницу.

— О, господи! Док! Это выглядело как натуральная сцена ревности!

— Правда? Как интересно! А у меня есть повод? Ты собираешься с кем-то другим заниматься переводами?

У меня уже просто нет слов, и я начинаю тихонечко рычать.

— Да, да, да, да… Я в ужасе от твоих эротических предпочтений. Ты это хочешь от меня услышать?

— Каких эротических предпочтений? — искренне удивляюсь я.

— Мой заклятый враг сидит напротив тебя и строит тебе глазки. И ты ей это позволяешь! Что я должен был, по-твоему сделать, чтобы этому помешать? Добро бы еще Фейга, красивая девушка, или там Ляля. Но Рита!