Чижа завели уже при Лёльке. Купили в сквере солнечной осенью. Зоя с Лёлей начали клянчить, Маша хмурилась, выясняя, кто будет ухаживать, Лёня невыразительно ворчал. Меньших братьев мужского пола муж не жаловал ни в животном, ни в человечьем обличье и с собакой вел борьбу за территорию. Может быть, потому, что пес прибыл к ним не щенком, а подростком, он не признавал за ним права лаять, скулить, испытывать тоску и находиться в спальне. Заступаться было бессмысленно: самцы, взывающие о сочувствии, Лёню раздражали.
С чижом было иначе. Тогда в сквере Ира заметила, что ему ужасно хочется купить птичку. Чиж заполнил пространство квартиры звуками леса и летней жизни. Лёня свистел с ним по утрам, разглядывал, выпускал из клетки и не сердился, обнаруживая в ботинках пятна помета. Несчастье случилось в декабре, когда уже ни чиж, ни освещение не спасали душу от темноты. Наверное, он ударился о стену. Ира как раз собиралась в гости, ждала детей и не сразу поняла, насколько чижику плохо. Между прочим втолковывала Маше, что вызов ветеринара обойдется, как три чижа.
— Мама, ты что?! Пусть умрет?… А мы нового купим?!
— Машенька, от болезней не умирают… Ты на бабушку посмотри.
Ира с детства жила с ней в одной комнате и считала, что «смерть» — ужасное слово, которым бабушка любит всех пугать. Она сначала боялась, потом привыкла, и теперь уже Ириным детям приходилось выслушивать прогнозы и диагнозы.
Бабушка как–то разбудила: «У меня пульса нет! Я умираю». Стала рассказывать, как ее обрядить, как уложить на столе. Тогда жили на первом этаже, бабушка боялась, что в подъезде «будет не развернуться», и хотела, чтоб гроб непременно выносили в окно. Она не объясняла, что болит, но с любопытством, с каким–то праздничным оживлением готовилась встретить смерть. Ира впервые увидела, как бабушка ждет и как боится: она взяла фальстарт, собралась слишком рано и теперь, чувствуя, что перехаживает, беспокоилась, что вот–вот начнется.
Обычно приступы случались перед отпуском, в разгар укладки чемоданов. Бабушка в парадной ночной рубашке, младенчески розовой, расшитой шелковой гладью, появлялась в дверях. Густой запах перестоявших духов полз из комнаты.
— Ирина, скорую срочно вызывай! Скажи: пожилой человек, голову обносит.
Врач торопливо перебирает ампулы.
— Бабушка, у вас почки здоровые?
— Почки больные. И давно.
Бабушка держит паузу. Медсестра резиновым шлангом перетягивает ей руку.
— Чем больные?… Что у вас с почками, бабуля?!
— А я с тридцать пятого года детей не снашивала, аборты делала из–за почек.
— Пиелонефрит у вас?
— Да вы выслушайте. Я в маленьких сроках делала, жалела. А муж не жалел меня совсем, сына хотел.
— Вы адельфан переносите?! Или верошпирон?!
— Я все переношу. Это врачи думают, что стариков лечить не надо… По край могилы стояла, по край могилы! Мне профессор Николаев сказал: «Гражданочка Каменских, какая же вы, прости господи, мученица!» Он руководство дороги лечил, профессор Николаев. Пораньше, говорил, придет е , почище сделаем.
Медсестра вводит в вену лекарство, бабушка переводит дыхание, крутит головой в поисках того, кто бы ее дослушал.
— Диагноз на бумажке записал: «Всю жизнь храните! Любой ценой». Муж прибежал: «Тася, срочно! Дают персональный вагон». На повышение пошел. Я побежала вещи грузить, бумажку–то куда–то и пол о жила.
Ей исполнилось восемьдесят, потом девяносто — Ира стала пугаться каждого приступа и на вопросы врачей отвечала не лучше бабушки.
Чиж топорщился у нее на ладони. Позвонили ветеринару, услышали: «Надавите на грудку, загляните в зрачки». Что тут можно было увидеть… Комочек перьев, он просто вдруг перестал быть живым. Ира завернула птичку в тряпочку и очень быстро — до прихода младших — выдолбила под тополем ямку и забросала мерзлой землей. Детям сказали, что чиж улетел.
С каждым годом ноябрь длился все дольше. Тополь зашкаливало в окне. Ира представила себя деревом, ждущим зиму. Замерзают соки, умолкают желания. Холодно. Затаиться, не двигаться. А тут ветер…
— Мамочка, я рассказ написала! — Лёлишна подпрыгивала, сжав коленки. Глаза сияли. — Только он в голове.
— Напиши на компьютере, Лёлькин. Я устала. Пусть тебе Зоя поможет.
Рассказ набирали несколько дней. Погода выправилась, пошел снежок. Потом выпало столько снега… Столько снега не выпадало даже в детстве. Снег обозначил все линии, все пунктиры. Все, что торчало из земли, из столбов и из стен, все, что забыли строители и не спилил «горзеленстрой». Снег лежал даже на вертикалях.
Читать дальше