Сергей Стешец: Кроме тебя одного

Понабравшись ума, Кешка Жаксы на любое жирное кочевье не поменяет.

А попал он сюда благодаря Арнольду Раткевичу. Четыре года назад кочевал Кешка между Харьковом и Гомелем. Легавые свирепели, и он метался как волк, обложенный флажками. Остановившись в Гомеле, он решил зашибить башлей, чтобы доехать до Дальнего Востока, где, как он слышал от других бродяг, — бичовский рай. На вокзале Кешка встретился с Арнольдом, и тот опытным глазом шабашника определил в нем нужного человека. Раткевич разбавлял свои бригады бичами, ценя их дешевый труд. Так Кешка оказался в Казахстане, а после шабашки застрял в Жаксах, стакнувшись с местными миролюбивыми бичами. И не жалеет, что застрял.

Домик, в котором в поте лица своего трудились жаксынские щелкоперы, стоял на краю проулочка, а дальше, за домиком, начиналась степь. Любые госучреждения вызывали у Кешки противоречивые чувства: что-то между боязнью и презрением. Вечно суетящиеся, галстучные седеющие мальчики, высокомерные дамы на постах, сам дух этих учреждений, когда еще за сто метров от них мерещилось шуршание бумаг, рождали в желудке Кешки дискомфорт, и он старался держаться от них подальше. Совсем по-иному он относился к редакции и ее сотрудникам — ребята здесь работали простые, любящие поболтать и не воротящие носов от падших и угнетенных. Корреспондент Степа Лупатов — тот вообще был свой в доску, пьянь и рвань на государственной службе. С ним Кешка лечился в наркологическом отделении.

Попал туда Степа при совершенно анекдотических обстоятельствах: допившись до зеленых чертиков, он искал любовника жены в кроличьих клетках. И еще раз судьба сводила вместе Кешку и Степу, когда они калымили в ПМК после очередного увольнения корреспондента по известной статье. Лупатов работал в редакции от запоя до запоя, пользуясь дефицитом на мастеров пера.

Степа был своим парнем, с ним можно было приятно поболтать о том о сем, но взять с него что-нибудь в материальном смысле было бесполезно. Поэтому больше — других Кешка уважал замредактора Надежду Федосьевну. За то уважал, что она без всяких нравоучений могла раз в месяц ссудить троячок бедствующему бичу.

В семье не без урода — так отзывался Кешка о редакторе газеты, которого боялся и внутренне презирал не меньше суетливых мальчиков из госучреждений. Редактор платил ему тем же и несколько раз бесцеремонно выставлял за дверь. Поэтому, когда редактор был на месте, Кешка в редакцию не заходил. Вот и сейчас он спрятался за сарайчик, в котором редакция хранила уголь, и стал выжидать. Он был уверен, что долго ждать не придется: Степа был неисправимым курильщиком и через каждые четверть часа, если не бывал в разъездах, выбегал на улицу с неизменной беломориной в зубах.

Корреспондент, действительно, вскоре вышел, зажег трясущимися руками спичку, прикурил. Кешка свистнул, замахал руками, подзывая Степу.

— Шеф твой на месте?

Степа Лупатов улыбнулся, показывая гнилые зубы.

— Торчит. Но ты не дрейфь — его в райком вызвали. — Степа угостил Кешку папиросой. — Если Федосьевна пожертвует трояк, не забудь про меня — в получку рассчитаюсь.

— Да я не на бормотуху беру. Жрать нечего, — ответил Кешка.

В его планы никак не входило угощать Степу. На троих бутылка вина, что лошади таблетка аспирина, к тому же он не брал на веру ни единого слова корреспондента: тому пообещать — что плюнуть. Сколько раз Кешка, как добрый дурень, приглашал Лупатова в котельную, поил его, но ответной щедрости не дождался.

— Не строй из себя прижимистую женку. Чтобы бич жратуху предпочел бормотухе — в это даже наш редактор не поверит!

— При чем здесь редактор? — не вник в сложную мысль корреспондента Кешка.

— А он во все верит — в «Малую землю» и «Целину», «Правде» и «Гудку», и даже в ту ерунду, что сам пишет. — Степа на всякий случай оглянулся. — Ну так как?

— Понимаешь… — замялся Кешка.

— Да не дрейфь! Я на хвост не падаю. На вот рубль! — Корреспондент протянул рублевку. — За трояк пузырь выйдет, а за четыре — два. Давно у Надьки брал?

— Еще в марте.

— Тогда даст.

Степа вздрогнул, словно его укололи иголкой, толкнул Кешку в плечо.

— Редактор!.. Через полчаса у Сашки встречаемся! — Корреспондент поспешно бросил недокуренную папиросу и виновато потопал к редакции.

Проводив редактора взглядом, дождавшись, пока тот скроется за углом, побежал в редакцию и Кешка.

Через десять минут он в блестящем настроении шагал по центральной улице Жаксов, засунув руки в карманы плаща и насвистывая модный шлягер на осеннюю тему. В правой руке его были зажаты четыре рублевки, которые адекватны двум пузырям «Вермута» и банке «килек в томате». Удивительным сегодня выдался день! Весна нежданно-негаданно нагрянула, «замша» с улыбкой трояк отвалила, и даже Степка в складчину сыграл. Чем не жизнь интеллигентному бичу!