Олег Зайончковский - Тимошина проза (сборник)

– Угощайтесь, – пробормотал Тимоша.

– Вот молодец! – похвалил его дядька. – Ты меня пирожком угостишь, а я… – жестом фокусника он откуда-то достал графин, – а я угощу тебя этим.

В графине плескался, по-видимому, коньяк.

– Нет, нет, нет… – замотал головой Тимоша.

– Брось, сейчас мы вторую стопку… Танюша, эй!..

«Началось, – подумал Тимоша. – Это тебе не Москва».

Официантка выдала им вторую рюмку, и дядька, не мешкая, ее наполнил.

– Знаешь нашу федюнинскую поговорку? Сухой пирог во рту, он… ну это самое…

– Дерет, – подсказал Тимоша.

– Точно! – хохотнул дядька. – Давай за знакомство и всё такое. Меня, кстати, Толяном звать.

Разбитному Толяну на вид было лет пятьдесят. Он был одет в пиджак и спортивные штаны с кроссовками. Тимоша тоже представился, и они обменялись обоюдокрепким рукопожатием. После этого им уже невозможно было не выпить. Тимоша с Толяном, чокнувшись, опрокинули по одной, потом по другой и по третьей рюмке. Знала бы мама, что пирожки ее будут использованы как закуска! Жидкость в графине оказалась действительно коньяком, но Тимоша пил лишь из вежливости. Все-таки это был первый его контакт с живым, непридуманным провинциалом. Хотя эта сцена с непрошеным угощением казалась Тимоше странной, он решил, что так проявляется местная простота нравов. После третьей выпитой рюмки Толян захотел беседовать.

– Стало быть, ты из Москвы… – полуспросил, полуконстатировал он.

– Оттуда, – кивнул Тимоша.

– Видишь… А мы федюнинские.

– Да? Ну как вы тут? Живете, и вообще?

Толян на секунду задумался.

– В принципе, зашибись. Смотри сам: гуляем, пьем коньяк, пирожками закусываем.

– А на коньяк-то откуда деньги? Наверное, на заводе хорошо платят?

– Кто его знает, как там на заводе платят…

Склонившись к Тимоше, Толян доверительно пояснил:

– Дурак только вкалывает на заводе, а мы зарабатываем друг на друге. Я с тебя счесал, ты с меня, и оба мы при деньгах.

– Какие-то непонятные тут у вас экономические отношения.

– Что тебе непонятно? Развиваем сферу услуг. Или мы хуже твоей Москвы?

Тимоша уже слегка захмелел, оттого и беседа казалась ему занятной. «Этот Толян, – думал он, – человек простой, говорит напрямик, не виляя».

Официантка Татьяна принесла борщ. Толян заказал еще коньяка и, очевидно из местного патриотизма, гамбургер по-федюнински. Разговор продолжался.

– Вот скажите, Толян, – поинтересовался Тимоша. – Я тут прошелся по городу и заметил, что у вас дома все недавно построены. А куда подевалась ваша историческая застройка?

Толян посмотрел на него не без гордости.

– Срыли к едрене фене! – ответил он. – Зашибись стало, правда? Взять хоть это вот «Отдохни» – не хуже отель, чем в Египете… ты там был? А знаешь, про между прочим, что раньше стояло на этом месте? Историческая пивнушка.

– Неужто?

– В натуре! Мы звали ее рыгаловкой. Только ты в ней пивка не попил бы. – Толян лукаво прищурился.

– Почему же?

– Да потому, что таких, как ты, от которых Москвой за версту разит, мы, федюнинские ребята, очинно не любили.

Тимоша поежился.

– Но теперь-то, надеюсь, всё изменилось?

– Теперь изменилось… – Толян вздохнул. – Теперь наступила толя… как ее… толиорантность. Амнистия, короче, всем. В Федюнине, если хочешь знать, теперь даже негр имеется. Чумазый, и водку пьет, и на бильярде играет – и ничего, только, когда ужрется, спотыкаемся об него ночью.

Борщ оказался съедобным, чикен с картошкой фри был такой же, как и везде в мире. Но плотная трапеза не спасла Тимошу от опьянения; он не помнил, чем кончился их разговор с Толяном. Официантка Татьяна то появлялась, то исчезала из поля зрения, всякий раз, когда он порывался с ней рассчитаться. Было ужасно глупо вот так без причины напиться. Это нелепое обстоятельство спутало ему все планы. Визит к Любе Новиковой откладывался до вытрезвления.

Конечно, Тимоше в таком состоянии вряд ли бы удалось произвести благоприятное впечатление на Любу Новикову. Зато официантка Татьяна проявила к нему снисходительное участие. Получив от него пятитысячную купюру, она сама отсчитала, что следовало, за обед и свое обслуживание, а сдачу сунула ему в карман.

– Кое-кому не мешало бы в койку, – заметила она деликатно. – Можете, если желаете, отдохнуть у нас.

– Можем и отдохнуть… – согласился Тимоша. – А потом на бильярде сыграем.

Поддерживая под локоть, Татьяна вывела его в гостиничный холл. Она же составила ему протекцию на ресепшене и сама проводила в номер. Тимоша был тронут ее заботой; он продолжал бормотать слова благодарности, даже оставшись уже один.