Оксана Даровская - Браво Берте

– Точно? Ну как хотите. – Сергей мягко захлопнул дверь и уехал.

Вернувшись, они протянули сторожу чекушку и колбасу. Тот, спрятавшись за угол барака, осушил чекушку залпом, колбасу понюхал через обертку, заботливо опустил в карман, тут же приободрился:

– Ну, пошли. Букет-то возьмите. Букетик зна-атный, чего добру пропадать? – кивнул он на цветы. – Почесть последнюю отдать.

По щербатым ступеням они спустились за ним в полуподвал.

Он по-хозяйски командовал парадом:

– Носы заткните, с непривычки в голову шибануть можеть, следом – в ноги. Мне обмороки ваши тута не нужны. – Громыхнув задвижкой, он толкнул тяжелую, поеденную ржой металлическую дверь, спустился еще на три ступеньки, поманил их рукой, не оглядываясь. – Вот она, Ульрих ваша. Пополудни уж не застали б. Фамилия какая-то… еврейская, что ли…

– Немецкая, – прошептала Катя.

– Ишь ты, за немцем по молодухе, значить, замужем была… чего ж в Германию в свой срок не укатила? Там, слышал, экономика.

На деревянных топчанах лежали два накрытых простынями тела. Одно показалось им совсем маленьким, полудетским. Нащупав Катину ладонь, Кирилл с силой сжал ей пальцы. Сторож откинул край простыни. В тусклом свете двух лысых лампочек в сорок ватт они смотрели в лицо пожилой женщины, таинственно, жутковато улыбающейся чуть приоткрытыми губами. Это было лицо незнакомой женщины. Полумрак не мог так нещадно обманывать их – это была не Берта. Заметив на висках жертвы два небольших кровоизлияния, оба подумали: «Наверное, от электрошока».

– Это не она, – громко сказала Катя.

– Дык, многие так думають, когда столкнуться, бирку-то на ноге не обманешь. – В голосе сторожа просквозила обида. – Бирку гляньте, Ульрих, точно.

– Нет, дед, это не она. Эскулапы что-то напутали. – Кирилл сорвал с многострадального букета целлофан, положил цветы умершей на грудь. Розы и ирисы, не успевшие упасть на пол, причудливым веером обрамили загадочно улыбающееся чужое лицо. – Пойдем, – сказал он Кате.

День на выходе из подвала брызнул им в глаза прозрачной, неожиданно яркой чистотой. Птицы заливались, словно весенним утром. Больничные ворота были распахнуты. У дверей приемного отделения сдавала задним ходом машина «скорой». Из кабины гремело «Авторадио». Растворив задние дверцы, на землю спрыгнул плотного вида санитар, развернувшись спиной к автомобильному нутру, потянул на себя носилки с пристегнутой ремнями очередной больничной жертвой. В глубине машины ему подсоблял смачно матюгающийся напарник.

– Через центральный вход больше не прокатит, – шепнул Кирилл Кате, – охранник наверняка вернулся. Попробуем через приемное, пока они пациента выгружают.

Им удалось проскользнуть мимо занятых пациентом санитаров. По боковой лестнице они взметнулись на второй этаж. Там был запасной вход в отделение. На двери со стороны лестницы висел амбарный замок. «Полный тупик», – отчаялась Катя. Кирилл со злостью дернул замок, тот неожиданно легко хрястнул и остался у него в руке. «Сплошная бутафория», – с усмешкой заметил Кирилл. Они приоткрыли дверь, обзор коридора в щель был хорошим. Вскоре им повезло: послышался нарастающий дребезжащий звук – знакомый медбрат вез мимо по гулкому коридору пустую каталку.

Кирилл поймал его за рукав, затащил за дверь на лестничную площадку.

– Опять вы? – обалдел тот от неожиданности.

– В морге не Ульрих.

– А кто? – Медбрат снова задергался всем телом. – Ошибка исключена. – И вдруг завелся: – Да кто вас впустил?! Все, достали, охранника вызываю.

Кирилл вырвал у него телефон:

– Деньги отрабатывать положено. Ты Ульрих нам предоставь, живую или мертвую, без кипиша, по-тихому.

– Меня уволят к едрене фене из-за ваших пяти штук.

– На, возьми еще. – Кирилл сунул ему в карман еще одну пятитысячную купюру.

– Ладно, ждите. Одиночки проверю, может, там.

Его торопливые шаги удалялись в глубь коридора, пока совсем не стихли.

– Кинет он нас, Кирилл, – предположила Катя.

– Не думаю.

Прошло десять показавшихся им вечностью минут, когда запыхавшийся медбрат вернулся:

– Жива. В одиночке. Вчера перевели, похоже, как особо буйную. Ночная смена реально с летальным попутала.

Катя вцепилась ему в руку:

– Пожалуйста, проведите меня к ней.

Медбрат, глянув на Кирилла, осторожно отстранился от Кати:

– Исключено. Она на вас не среагирует, накололи ее хорошо.

Катя закрыла лицо руками.

– Не дергайтесь, превратить в овощ за четыре дня нереально. Я вам как специалист говорю, тут минимум три недели нужно. На стариков расходовать препараты так долго не станут, со стариками другая схема. Одиночка, скажу, плохой знак, там у нас не залеживаются.