Олег Нестеров - Небесный Стокгольм

Двинулись к Неглинке. Девушки впереди, за ними ребята.

– Ты хотя бы предупредил, черт, – не мог успокоиться Антон.

– Да не волнуйся ты, кому это сейчас нужно.

– Подписку давал? Она иностранка, всё. Обязан сообщить.

– Не буду я ничего делать, – отмахнулся Кира. – И скрывать не вижу смысла.

– Такую скрывать… – Петя замотал головой. – Точно никакого смысла.

– Я надеюсь, ты ей не говорил, где работаешь?

– Успокойся. Работаю в закрытой организации. Она привыкла к односторонней связи в рабочее время. Звоню ей из автомата у «Детского мира». Да ладно, не волнуйся ты. Хочешь, она для тебя «Интернационал» споет? На русском?

– В купальнике.

Дома у Киры было шаром покати. Два яйца и подсолнечного масла на донышке. Даже картошки не было. Мишель встала на табуретку, потянулась – тут у всех мужчин захватило дух – и достала с полки пакет с мукой. Было видно, что она неплохо тут ориентируется. Повязала фартук, и началось увлекательное представление «Красивая француженка печет блины».

Первые пять минут от нее невозможно было оторвать глаз.

– Вот видишь, прогрессивные девушки на Западе могут и кашу из топора в случае чего приготовить, – сказала Вера Белке. – Учись.

Белка слегка затаилась сегодня вечером, Мишель явно входила в разряд ее героинь.

– Меня бабушка научила. Еще она мне сказки ваши рассказывала: про лобок и рябую курочку.

– Про Колобок, – аккуратно поправил Петя.

На подоконнике лежали иностранные газеты и журналы, в основном на французском. Пока шло представление, Белка их непрерывно листала.

– У них теперь одна задача – красиво стареть. – Она отложила очередной журнал.

– У кого? – не понял Петя.

– У «Битлов». А то я их когда-нибудь сама из-за угла, как Фанни Каплан… – предупредила она.

Чувствовалось, что за ней не заржавеет.

– Да какая тебе разница, главное, чтобы музыку хорошую играли.

– Есть разница. Представь себе Колобка-старца. Или Буратино-дедушку. Захочется тебе про них сказку слушать?

Петя представил себе Колобка, заросшего седыми волосами, небритого и опухшего. Сколько еще он по дороге всякой всячины соберет.

Блины были готовы, пошли в знакомую Пете комнату. И икра пригодилась, и водка успела охладится.

Выпили за Настю, будущую приму, за Стравинского, за новый балет в Большом. Кира поднял бокал за Пушкина в Одессе и потребовал отчета.

– Живу на два дома, мотаюсь туда каждую неделю, – вздохнула Белка. – Вот-вот должны запуститься, пока делаем сами, что можем. Сева-то от жизни оторван, мне тут легче, в Москве, с кем нужно договориться. Вот оператора хорошего нашла, художника, почти все главные роли правильными артистами закрыла.

– Это все как редактор? – удивился Петя.

– Да я уже сама не знаю, кто я там. Делаю все подряд.

– О, так ты producteur, – догадалась Мишель. – Главная профессия в кино.

– У нас один продюсер, – объяснил ей Кира. – Государство. Мы все его добровольные помощники.

– А что же борода? Пьет небось? – спросил Антон.

– Он по творчеству, – не стала вдаваться в детали Белка.

– А скажи, Мишель, зачем ты из Парижа уехала? – задал бестактный вопрос Антон. – Безработица?

– Или за женихом? – высказала свою версию Вера.

Они с Антоном, видимо, обрели былую форму и снова превратились в два танка.

– С женихами я и там себя хорошо чувствую. – Мишель с улыбкой посмотрела на Веру и взлохматила Кире волосы. – И как журналиста меня в Париже любят. Просто захотелось посмотреть, как вы тут всё устраиваете. Вы же по-крупному играете, весь мир на вас смотрит.

– И что у нас такого, чего у вас не сыщешь?

– Говорит, что у нас фильмы медленные, – ответила за нее Белка. – Пока шли, разговорились.

В комнату вошел мужчина – видимо, Кирин отец. Петя его никогда не видел.

– А-а… – Он был краток. – Синеглазка пожаловала.

Сноха моя будущая, – объяснил он всем.

Он налил себе рюмку до краев, молча выпил, покрутил глазами, закусывать не стал. Видимо, эта рюмка была сегодня у него не в числе первых.

– Забери его от меня, умоляю, – попросил он Мишель. – Сил моих больше нет. Слишком умный стал. Думал, хоть работа его… скорректирует.

– Пап, иди спать, – попросил Кира. – Мы тут потихоньку.

Мужчина чихнул и ушел.

– А ты Кире про Париж-то рассказываешь? – продолжил свои расспросы Антон.

– Мишель – это посланец из другого мира, – признался Кира.

Они сидели с ней, обнявшись, Мишель лохматила ему волосы, он трепал ее за красивое ухо. Весь вечер он беспрерывно ею любовался: как она готовит, как сидит, как улыбается и даже как на вопросы дурацкие отвечает.