Эрик Шевийар - Краба видная туманность

— Как говорили мой прадедушка, дедушка и отец, ни за что не пожелал бы, чтобы мой сын пережил то, что пережил я, — говорит Краб.

На улице его опрокидывает какой-то человек, который тут же возвращается и адресует ему сокрушенную улыбку. Позднее, на террасе кафе сосед неудачно опрокидывает пепельницу на колени Крабу, с сокрушенной улыбкой извиняется. Еще позднее другой прохожий наступает ему на ногу — и у того припасена на этот случай все та же сокрушенная улыбка. В вечернем поезде, когда он возвращается домой, вопли младенца мешают ему читать, как будто он — второстепенный персонаж, в чьи обязанности входит сначала открыть, а потом закрыть книгу, и мать ребенка улыбается ему все с тем же сокрушенным видом.

Но бывают такие дни, когда Краб не находит в себе сил, чтобы ответить улыбкой понимания на сокрушенную улыбку своих обидчиков, которые хотели бы превратить свою пытаемую жертву во всепрощающего собрата, непредвиденного сообщника в какое-то мгновение совместной судьбы, сплошь наполненной такого рода ничтожными случайностями, каковые, в общем и целом, нас сближают и тем самым служат трогательными знаками признания, ну просто никаких сил.

Пять рук, из которых три — на месте головы и ног, но смешки тут же прекращаются, когда дело доходит до того, чтобы пройтись по пляжу колесом. Затравленный Краб празднует реванш.

Краб дойдет до этого, даст выход злобе, его терпение на исходе, на исходе выносливость, больше нет мочи терпеть, он только и делал, что напрасно сдерживался, слишком часто удерживал свои удары при себе, разжимал кулаки, душил вскипающий гнев, подавлял тигриный напор — холодный душ, звуки фисгармонии, — а когда его ярость несмотря ни на что требовала себе жертвы, он приносил в жертву себя, присоединялся к травившей его своре, готовый первым вцепиться, отыскать горло, где кровь горячее всего, но эта ожесточенность против самого себя не снискала ему в кругу гонителей ни одного друга, дальше он по этому пути не пойдет, хватит, впрочем, лезвие, которое он обращает в свою сторону, ничего не рассекает, возвращается в ножны, нужно все-таки его оттуда извлечь, дабы сразить настоящих врагов: направо, налево, всех вокруг, пронзая сердца, вспарывая животы, отсекая головы, пробил час возмездия, вы этого хотели, на сей раз Краб и в самом деле решил ответить, нет мочи терпеть, теперь и он должен ударить, в свою очередь посеять несчастье, обрушить невзгоды, исторгнуть слезы, разбить, согнуть, растоптать, разгромить, заклеймить, унизить, растерзать, уничтожить, просто напасть, оставить после себя дымящиеся развалины, ввергнуть души в печаль, свершить невиданные еще по своей злобе деяния, затмевающие все достигнутые крайности, ни малейшей жалости, слишком поздно, никакого снисхождения, плохо же вам будет.

В конечном счете, в человеке съедобно все, кроме ногтей, констатирует, сплевывая, Краб.

Краб, чиновник ведомства смертей и рождений, опять начудил, перепутал формуляры в своей картотеке: умершие на этой неделе не долго пребудут в покое, им вновь светит будущее, им вновь придется приняться за то, что осталось от него по прошествии стольких эпох; итак, первые шаги, впрячься, снова в школу — лучшие из них смогут перескочить через класс, — вновь наделить плотью все глаголы, во всех временах, и умереть в конце концов во второй раз, если только Краб, что, правда, всегда возможно, снова не ошибется, но прежде всего — ринуться очертя голову в жизнь и впопыхах покинуть свое последнее место жительства, где смогут вольготно расположиться родившиеся на этой неделе младенцы, тем самым заглаживая допущенный Крабом недосмотр, так что его последствия для общего положения дел останутся скорее всего незамеченными.

По крайней мере, он на это надеется.

Тем не менее вполне естественно спросить, обладает ли Краб необходимой для отправления своих обязанностей компетенцией. Накопившись в избытке, его оплошности нарушат в конце концов принцип ритмичного перехода от поколения к поколению, благодаря которому отслужившее свой срок человечество еще и сегодня с пылом и энтузиазмом дебютанта разыгрывает триумфальные или трагические сцены из своего репертуара: однако то тут, то там чувствуется, как проступает какое-то утомление, и это наводит на мысль, что большую часть труппы составляют пропащие души Краба. Что же касается до срока отосланных на кладбище малышей, Господь всегда навевал на детей скуку: они заодно с котами, хнычут, носятся по ночам на четвереньках по аллеям, портят венки и снопы, разбивают надгробия — все это тоже впредь недопустимо.