Эрик Шевийар - Краба видная туманность

Привыкнув — возможно, по естественной склонности — украдкой шарить взглядом под юбками, Краб со все растущим смятением убеждается, до чего больно ранят челюсти на модных леопардовых трусиках.

Поначалу Крабу кажется, что он различает облачко порхающих вокруг нее бабочек — голубых, серых, подчас черных; это — вылезшие под воздействием непреодолимого притяжения ее бедер из орбит глаза, мигающие спутники, подчас, когда их орбиты пересекаются, сталкивающиеся друг с другом, а если их назойливость становится уж совсем нескромной, она сама давит их между большим и указательным пальцами — но тут же на смену приходят другие, пересекают пространство, огибают промежуточные тела и любые препятствия, разрывают кисейные занавески, градом падают из самых высоких окон или выплевываются словно ружейные пули окнами подвальными, пара за парой вырываются от прохожих, голубые, серые, черные, очень блестящие глаза, и Крабу приходится смежить веки, чтобы не дать и его собственным отправиться посмотреть поближе, поскольку эта девушка как раз проходит перед ним на двух своих ногах, соперничество которых под стать соперничеству мисс Норвегии и мисс Финляндии: выбрать между ними не представляется возможным. Вокруг ее запястья трижды обвит тонкий кожаный поводок — как будто для того, чтобы понадежнее перевязать сей изысканный букет зеленоватых вен, — а за другой его конец тянет то туда, то сюда ожиревшая кривоногая собачонка в экземных струпьях; на ее розоватом брюхе топорщатся сосцы, схожие с клапанами, через которые при необходимости можно будет заново поднадуть обиженное богом животное, каковое то сопит, то, будто шумит листва, принюхивается, хлюпает чернявой сплющенной мордой, вся в слюнях и соплях, потом внезапно обнажает в зияющей как омерзительная рана зевоте гнилые десны, неравномерно инкрустированные зубами — с использованием не столько слоновой кости, сколько, коли уж оставаться в Африке, эбенового дерева вкупе с лиловым, жеванным-пережеванным, вплоть до полной потери вкуса, языком; наконец вновь захлопывает с грехом пополам свою глотку и облегчается, не потрудившись даже поднять лапу — если угодно, себе в штаны, — вынуждая тем самым остановиться выгуливающую ее фею. Изумительная возможность. Если он не использует свой шанс, Краб будет кусать себе локти всю оставшуюся жизнь. Ну же, вперед. Он подходит к ней. — У меня мальчик, — напрямик сообщает он, — ну что, заведем малышей?

На голове у каждой встреченной Крабом красотки есть волос той, которую он страстно желает.

Вопрос, собственно, в следующем. Где у Краба больше шансов встретить ту, кого ему так хотелось бы вновь увидеть, — в толпе, заполонившей бульвары, или на пустынной площади, на просторной эспланаде, куда почти никто не ходит? Учитывая, что толпа состоит из великого множества людей и она вполне может попасть в их число, в любом случае гораздо вероятнее, что она окажется среди всех этих тысяч и тысяч, а не там, где почти никто почти никогда не бывает; несомненно, но как ее среди всех этих тысяч и тысяч заметить? — было бы самым настоящим чудом ее углядеть, напасть на нее, именно на нее, среди всех этих тысяч и тысяч, тогда как там, где почти никто почти никогда не бывает, если случится, что она туда придет, Краб не сможет ее проморгать, он наверняка ее увидит; несомненно, но было бы самым настоящим чудом, если бы она туда пришла — почему она, почему именно она, там, где почти никто почти никогда не бывает?

И Краб колеблется в нерешительности между двумя стратегиями, склоняется к одной из них, тут же, одолеваемый сомнениями, от нее отказывается, склоняется к другой, тут же, одолеваемый сомнениями, от нее отказывается, вновь взвешивает их сравнительные преимущества и неудобства; не в состоянии принять решение в заботах о том, чтобы не упустить ни одного шанса, он топчется на месте — и не выйдет из своей комнаты, пока не убедится, что принятый в конце концов план — лучший из всех возможных планов, и с этим невозможно поспорить.

Придя к выводу, что истинным половым органом женщины является то, что испокон веку ошибочно называют правым ухом (и наоборот), придя к выводу и опознав сей предмет, абсолютно уверенный в собственной правоте Краб постоянно услаждает на людях свой взор. Он не упустит ни грана этого зрелища.

Краб тем не менее его предупреждал. Прямо заявил ему, что это приведет к проблемам. С самого начала поделился с ним своим замешательством: «Купи лучше собаку или золотую рыбку». Тот ничего не хотел слышать. И вот теперь, когда его гиппопотам закрылся в ванной, он просит Краба помочь взломать дверь! Заявляет даже, что друзья для этого и созданы! Краб находит, что это немного слишком.