Александр Балашов - Пророчество Асклетариона

Было же почти пять.

Услышав о шестом часе, Домициан обрадовался и вскочил с ложа. — Шестой? Значит, роковой срок истек, а смерть не пришла… Предсказание халдеев и пророчество Асклетариона не сбылось! Я уже отошел от роковой черты. И — жив! Жив!..

Домициан хотел приказать подать лучшего вина, но в спальню вошел Сатур.

— Цезарь! — сказал он. — К тебе просятся спальники Парфений и Сигер и твой секретарь Энтелл, бывший управляющий Домициллы вольноотпущенник Стефан.

— Что им нужно? — спросил император, вспоминая слова Домиции о преданности ему этих людей.

— Они хотят сообщить о готовившемся заговоре против тебя и передать пергамент с именами заговорщиков.

— Впустить! — тут же приказал Домициан, уже предвкушая мучения распятых заговорщиков. — Каждый получит своё! За страх длинной в сорок лет.

Первым вошел Парфений. Его левая рука была на перевязи.

Вместо ответа спальник императора молча протянул ему свернутый пергамент.

— Имена заговорщиков?

Парфений кивнул.

Цезарь развернул пергамент — бумага была девственно чиста.

Домициан поднял глаза на Парфения: что это?

И тут Парфений выхватил кинжал, спрятанный под повязкой на левой руке. Спальник императора ударил Домициана снизу, попав ему в пах. Но раненый цезарь, встав на четвереньки, пополз на коленях к подушкам, под которыми было спрятано его оружие.

— Заговор? Заговор? Это — заговор?!. — вопил он, будто не верил своим глазам.

Стефан выхватил у Парфения кинжал и стал бить Домициана, тыкая железом в его тело, не целясь, вслепую, заливая кровью белоснежную императорскую постель. Но цезарь, вцепившись в Парфения мертвой хваткой, катался со своим убийцей по полу.

— Дайте мне! Дайте мне, прошу вас! — суетился и только мешал кровавому делу личный секретарь цезаря Энтелл. — Это должен сделать я! Так хочет Домиция!

— Домиция?!. — вскрикнул окровавленный император. — О, боги, сжальтесь…

Наконец Энтелл получил оружие от Стефана и, вложив в удар кинжалом весь свой немалый вес, вонзил лезвие точно в сердце жертве. Это был седьмой удар кинжалом. Последний.

Солнечные часы во дворе виллы показывали ровно пять.

Бульдозериста Митяя поднял с кровати его непосредственный начальник прораб Маслов.

— Уже светает, ополосни морду — и скажи спасибо, что ты мне вчера, харя твоя пьяная, не попался! Хозяин приказал, чтобы сегодня дома того как не бывало. Площадку расчистишь по замерам. Завтра уже сваи бить будем… Понял, Митяй?

— Понял, — буркнул он, глядя на пустое место рядом с собой.

«Убью Лерку, стервь!» — решил он, вспоминая, осталось ли чего в бутылке после вчерашнего.

— И не похмеляться мне! — прочитал его мысли Маслов. — Живо на велосипед — и к дому бабки Верки… И чтобы сегодня этой халупы и в помине не было.

— Ломать — не строить, — махнул рукой Митяй. — Уже считай еду.

…Столб пыли взметнулся в низкое осеннее небо. Митяй, костеря Лерку, не ночевавшую дома, прораба Маслова, поднявшего его не свет не заря, старый бульдозер, в кабине которого было холодно и всё провоняло соляркой, работал зло. Он знал, куда нужно стукнуть, чтобы домик враз завалился — в матицу, несущую балку. Митяй, врубив скорость, точно попал в нужное место. Дом тотчас рухнул, и он, матерясь во всё горло, стал сдвигать обломки дома на огород.

— Хорош, ударник капиталистического труда! — сам себе приказал Митяй. — Пора и полечиться ударнику. Райка самогонку в долг даёт, под зарплату…

Он заглушил мотор. И с удивлением заметил, как рыжий пес какой-то неизвестной ему породы, а с ним еще две собаки, ожесточенно рыли землю под рухнувшими обломками.

— Там сахарной косточки нет! — прикрикнул Митяй, запустив в собак камнем. — Пшли отсель на помойку, сволочи!.. Не мешайте работать!

Несколько собак отбежало на безопасное расстояние.

Но пес с откушенным в драке ухом продолжал свою неистовую работу, призывно поглядывая на бульдозериста и жалобно повизгивая.

— Готово? — подошел прораб Маслов.

— Готово… Делов-то — убогую хатку завалить…

— А чего тут бродячие собаки забыли?

— Да роют, будто клад отыскивают. По телику показывали: так эмчеэсовские собачки людей под обломками отыскивают. Можа, чё съестное учуяли?

— Людей? — насторожился прораб. — А ты проверил — в доме никого не было?

— Не проверял… Кто там мог быть? Бабка-то месяца два как преставилась… Сам ей крест из досок ладил.

Подъехал фургончик с рабочими.