Александр Балашов - Пророчество Асклетариона

С утра императора мучила изжога. Он знал: если не пересилить себя и не встать, то жжение в желудке только усилится. Домициан прервал чтение и позвал спальника Парфения.

— Готовь носилки! И прикажи, чтобы захватили мой любимый лук и стрелы. Да газелей на лужок выпустили порезвее, не как в прошлый раз.

— Слушаюсь, государь, — поклонился Парфений.

— «Слушаюсь, государь!..» — передразнил своего спальника Домициан. — Твой словарь состоит из двадцати слов, не богаче, чем у моего попугая. Ты бы, Парфений, читал бы, что ли, побольше…

— Я всю вашу книгу о красоте и уходе за волосами проштудировал… — не поднимая глаз, проговорил спальник.

— Проштудировал он… Слова-то какие! Никак у германского астролога нахватался.

Император положил книгу на мраморный столик.

— Ну, и помогла она, книга моя, тебе?

— Еще как! — радостно воскликнул Парфений, трогая редкие волосы на продолговатой, похожей на огурец голове. — Я стал красивее!

Домициан усмехнулся:

— Хотел бы я, Пафений, стать таким же красавцем, каким ты сам себе кажешься…

Цезарь засмеялся, жестом прогоняя спальника с террасы исполнять его приказание.

— Да пусть снарядят походные носилки, на которых я участвую в сражениях! — бросил он вдогон Парфению.

Утомлять себя Домициан не любил: недаром он избегал ходить по городу пешком, а в походах и поездках редко ехал на коне, а чаще в носилках. С тяжелым оружием он вовсе не имел дела, зато стрельбу из лука [16] (Прим. автора) Лук не входил в вооружение римского воина и считался скорее средством развлечения. он очень любил. Многие видели, как не раз в своем Альбанском поместье он поражал из лука по сотне зверей разной породы.

На этот раз на лужайку перед его поместьем, окруженную великолепным садом, его сопровождали корникулярий Клодиан, управляющий Домициллы [17] Речь идет о родной сестре Домициана. Флавия Домицилла — родная мать Домициана. Отец его, император Веспасиан, женился на бывшей любовнице римского всадника Статиллия Капеллы, — уточняет Светоний в «Жизни двенадцати цезарей»; она имела лишь латинское гражданство, но потом судом была объявлена свободнорожденной и римской гражданкой по ходатайству ее отца Флавия Либерала, который был всего лишь писцом в казначействе. От Флавии Домициллы Веспасиан имел детей: сыновей Тита, Домициана и дочь Домициллу. После смерти жены Веспасиан снова взял к себе свою бывшую наложницу Цениду. Стефан, спальник Парфений, рабы и мальчики, которые должны были выпускать из клеток газелей, которых поражал своими стрелами меткий Домициан.

Солнце встало у цезаря за спиной, на Капитолии старый ворон, поселившийся здесь с незапамятных временн каркнул:

— Всё будет хор-р-рошо!

«Всё будет хорошо… — мысленно повторил за ним Домициан. — Всё будет…».

Потом, пока пересматривал стрелы, а мальчики-рабы готовили для него первую мишень-жертву, задумчиво глядя на свою разномастную свиту, подумал: заговор можно уничтожить на корню. Нужно только задобрить этот народ, жаждущий хлеба и зрелищ, хлеба и зрелищ… Это универсальное лекарство от любого заговора против правителя Рима. Задобрить ченрнь грошовыми подачками, посулить подарки побогаче сенаторам и всадникам — и всё. Они уже твои. Никакой Луций Антоний не подвигнет сытых и довольных на бунт и заговор против него, Домициана мудрого, которого в своей «Естественной истории» когда-то хвалил сам Плиний!

Да надо, надо расстараться для самого же себя, своего блага и своей безопасности. Он прикрыл глаза, ощущая, как восходящее солнце печет его плешь сзади даже под лавровым венком.

Что нужно сделать до октябрьских календ? Надо бы снова устроить для народа денежные раздачи. По триста сестерциев. Не густо, но вполне достаточно для того, чтобы на глазах нищавшие римляне считали его своим благодетелем. А кроме того, уже в ноябре надо бы устроить грандиозное зрелище на празднике Семи холмов [18] В память древнейших поселений на семи вершинах Палатина, Эсквилина и Целия 11 ноября в Риме справлялся Праздник Семи холмов. . Только бы не попасть впросак, как три года назад. Тогда он устроил щедрое угощение своему народу — сенаторам и всадникам были розданы большие корзины с кушаньями, плебеям — поменьше. Император начал угощаться первым. Но этого ему показалось мало. Тогда на следующий день Домициан в театре стал бросать народу всяческие подарки. Но большая часть их попала на плебейские места. И этот выскочка Луций Антоний, наместник Верхней Германии [19] Позже Луций Антоний поднял восстание в Могонциаке (ныне Майнц), рассчитывая на поддержку озлобленных на Домициана хаттов; его разбил наместник Ретии Л. Аппий Максим Норбан. (Об этой победе упоминает Плутарх). насмешливо бросил ему: