Анатолий Тоболяк - Откровенные тетради

— Кто здесь Сережа? Хочу посмотреть на Сережу!

Она вышла в прихожую, снимая на ходу клеенчатый фартук, и остановилась, склонив голову к плечу.

— Ну, здравствуйте. Меня зовут Светлана.

— Сергей Леонидович!

Савостина всплеснула полными, красивыми руками.

— Господи, так торжественно! — И пошла в столовую, выкрикивая на ходу — Я веду вам долгожданного Сергея Леонидовича! Никто не смеет называть его иначе! Только мне дано право звать его Сережей, ибо только я одна ношу сережки!

Я услышал, как Кротов за моей спиной сказал довольно громко:

— Катька, не щипайся…

— А ты ее не разглядывай, — послышался шепот Кати.

Снова сели за стол. Кротов оказался между Катей и Савостиной. Я предложил сверить часы. Начался спор, у кого они идут точнее. Кротов слушал-слушал, вертя головой, и подал голос:

— Предлагаю взять за эталон дамские часы.

Савостина зааплодировала.

— Вот как поступают джентльмены! Учитесь, невежды! Благодарю вас, Сергей Леонидович.

— Одну минутку, — вмешался Савостин. — Почему дамские? В данном случае предпочтение дамам не оправданно. Перед временем все равны, как перед хирургическим ножом. Докажите мне обратное.

— Это просто, — откликнулся Кротов, загораясь. — Сколько вам лет?

— Мне? Э-э… э… предположим, сорок два.

— А вам? — повернулся Кротов к Савостиной. Она погрозила ему пальцем. — Вот видите! — восторжествовал он. — Я вам доказал, что перед временем не все равны.

— Браво! Получил? — воскликнула Савостина.

— Казуистика, — благодушно отверг ее муж. — Не спорю, люди по-разному относятся к времени. Но старит оно всех одинаково. Новый год мы встретим одновременно, как бы ни шли у кого часы. Часы — это условность. Время — непреложность.

— А вы читали об обратном ходе времени? — подался к нему Кротов. — Есть теория, что в каком-то измерении оно идет задом наперед. А вдруг кто-нибудь из нас попал туда?

— Это я, я! — тут же присоединилась к нему Савостина. — Вы все стареете, а я молодею. К концу вечера мне станет столько же, сколько Кате. Боже, Ричард, как ты станешь завидовать!

— Только не забудьте, — предупредил разошедшийся Кротов, — при таких темпах вас скоро придется кормить с ложечки.

Шутку оценили одобрительным шумом. Савостина покачала аккуратной светлой головкой.

— Вы предатель, Сергей Леонидович. С вами нужно быть начеку. Все равно благодарю вас за идею. И мои часы самые точные.

Тут спохватились, что до Нового года остались считанные минуты. Включили радио. Начали поспешно сдвигать фужеры для шампанского. Савостин и я вооружились бутылками, сняли с горлышек станиоль, отвинтили проволочки и приготовились к залпу.

— Раз! Два! Три! — вела счет Савостина. — Пали!

Пробки полетели в потолок.

Во втором часу ночи стол отодвинули в сторону, гремела музыка, и танцы были в самом разгаре. Вернулась из своей компании моя дочь, нарядная, как елочная игрушка, и оживленная, словно синичка на свежем снегу. Я усадил ее рядом с собой и стал внушать, что каждый потерянный миг жизни невосполним, цель должна быть ясна, прозябание смерти подобно, сегодня мы с ней ровесники. Она хлопала глазами и ничего не понимала. Тогда я спросил ее, с кем она сегодня целовалась, и дочь закричала: «Папка, как не стыдно!»— а я сообщил ей, что в свои молодые годы умел великолепно обольщать таких девчонок, как она, и нет ничего проще, чем закрутить девчонке голову, а любовь, сказал я, — это нечто другое, любовь неповторима.

А всему прочему нет моего родительского благословения!

— Папка, ты смешной!

— Так точно, девочка, и горжусь этим. Брысь спать!

Она, хихикая, убежала в свою комнату, а я схватил за рукав разгоряченного после танца Кротова, притянул на диван и взялся выпытывать:

— Ты мне скажи, чего ты такой веселый? Нет, ты мне ответь, почему ты такой веселый? Я тебя знаю. Это неспроста.

Он раздувал тонкие ноздри, в голубых глазах прыгали чертики…

— Слушайте, Борис Антонович. Давно хотел спросить. Можно?

— Сегодня все можно. Валяй!

— Почему вы к нам хорошо относитесь? Ко мне и к Кате? Только честно.

— Дурачина! При чем тут вы? Я люблю все человечество.

— Так я и думал! Вы идеалист. Вы все видите в розовом свете. Для вас даже дохлый сиг — уважаемая личность.

— Сиг? — переспросил я ошарашенно.

— Вот именно! У вас нет врагов.

— Нет, вы подумайте! — возопил я. — Нет врагов! Да у меня их, может, тыщи! Ну и что? Я к людям отношусь с уважением. Ты меня уважаешь?