Виктор Пожидаев - Чистые струи

День еще только начинался, шел одиннадцатый час, но Семен Иванович решил не торопиться с рыбалкой, заготовить на ночь дров. Он был трудолюбив и опытен, знал, что величина блаженства прямо зависит от потраченных сил. Семен Иванович таскал сушняк и складывал его в кучу — на безопасном расстоянии от палатки и деревьев. Он увлекся, немного задышался и, удовлетворенно окинув взглядом внушительный холмик из отжившего дерева, присел на пенек.

— Ну здорово, что ли!

Человек подошел сзади и не хрустнул ни одной веточкой. Семен Иванович сконфузился, различив слабые от старости признаки форменной одежды. Лесник тяжело, вразвалку прошагал к куче сушняка и присел на комелек.

— Жара! — пожаловался он, устраивая на коленях потерявшую воронение двустволку. — Прям всю душу выпекает…

— Хорошая погода! — то ли возразил, то ли согласился настороженный Семен Иванович. — У моря сейчас туманно…

— Вот я и говорю: жара! Брось окурок — и пойдет полыхать. Пожароопасный период…

Семен Иванович понял, куда клонит неожиданный гость.

— Вы, пожалуйста, не волнуйтесь… Я осторожно.

— Ну-ну… Конечно. Поаккуратнее! А то ведь враз пыхнет. Вон чо сухостою! Сдалека?

Лесник спрашивал вроде бы доброжелательно, но глаза его явно изучали Семена Ивановича.

— Из Приморья… Недалеко от Владивостока.

— Ммм… Посоветовал кто, или так просто?

— Друг у меня отсюда. Самойлов…

Лесник сдержанно улыбнулся. Тяжелое, полное лицо его залучилось довольством.

— Как чувствовал! Он вам про Чирикова ничего не говорил?

— Так это вы! — Семен Иванович вскочил. — Ну как же, как же! Он вам посылочку передал…

— Ну… — Чириков растроганно прижал сверток к животу. — Корюшка! Запах-то какой… Спасибо! Звать-то как?

— Семеном…

— Ну да, ну да! Семен Иванович, так ведь? А я — Иван Алексеевич. Пойдем-ка ко мне, Семен Иванович! Пойдем, поговорим… Про Сергея расскажешь. Все обещает, а приехать вот никак.

Семен Иванович замялся. Он настроился на немедленный активный отдых.

— Макс! — хрипло крикнул Чириков. Невдалеке зашевелились кусты, и на полянку выскочила большая рыжая собака, смахивающая одновременно и на овчарку, и на лайку.

— Сюда, Макс. Сторожи давай. Смотри мне!

Макс тоскливо посмотрел на лесника, вздохнул и улегся возле палатки. Семен Иванович невольно залюбовался им. Широкая грудь, мощные лапы.

— Не тревожься! — перехватил его взгляд Чириков. — Его голыми руками не возьмешь. Это не собака, а солдат Швейк! Хитрюган…

— Кличка какая-то… — улыбнулся Семен Иванович.

— А это Нахалка все! — ухмыльнулся лесник. — Дочка соседская. Я-то Рэксом назвал, а она… Парень у нее, Максим. В честь него! Поссорились что-то… Взяла и приляпала по злости щенку — Максим. Макс — это уже сокращенно. А потом как-то прижилось…

Чириков дышал с сипом, но шел спешно, хорошим шагом. Семен Иванович хотел было взять у него сверток, но он слегка откачнулся.

— Заядлый рыбак, а, Семен Иванович? Я тебя на Кулаковский свозю. То не залив, а сказка! У нас их три, Кулаковских. Тот, куда я тебя свозю, самый ближний. На втором и третьем я не был. Добираться по марям надо. Тяжело. Рыбу не вынесешь. Я двоих только знаю, кто на втором побывал. Сергей пытался как-то. Вернулся. Но карась там! Больше кило. Был бы вертолет…

— Ну а здесь как? — Семен Иванович чуточку влюбился в залив, на котором обосновался.

— Рыба есть. Чего там! И карась, и сом. Угря пропасть. Только с червями трудно. Ты у меня на огороде червей копай. В любое время приходи и ройся. И овощей, каких надо, бери не спрашивая. А то перебирайся ко мне совсем!

— Нет, спасибо! — сразу отказался Семен Иванович. — Я люблю в палатке.

— И то! — согласился лесник не без удовольствия. — Это я понимаю. Сам люблю на воле поспать! Дома-то не так высыпаешься. Воздуху, что ли, не хватает. Ну да ладно, там видно будет…

Так, за разговорами, подошли к дороге. До поселка оставалось с полкилометра. Ясно уже различались темные шиферные крыши окраинных домов.

— Кто это так прет?! — Чириков оглянулся и придержал шаг.

Их догонял легкий красный мотоцикл. «Ява» — определил Семен Иванович, невольно любуясь молодым смелым гонщиком. Мотоцикл шел по своей стороне, но метров за сто до путников сделал едва заметный крен и переметнулся влево. На гравийной дороге, да еще при такой скорости, это было довольно-таки опасно. Семен Иванович почувствовал даже некоторую зависть. Он сам любил мотоциклы, но ездил аккуратно, стараясь не рисковать.