Юрий Брезан - Крабат, или Преображение мира

Гардероб здесь был невелик, но зато совсем иного свойства: костюмы из самого тонкого сукна, дорогие вечерние туалеты, белье в кружевах, блестящие мундиры и ко всему этому богатству еще два сундука с драгоценностями, настоящими и поддельными.

Здесь гостей встречали пятеро гардеробщиков ростом никак не ниже метр девяносто и таких дюжих, что каждый из них играючи мог преградить вход в любую из дверей.

"Гости, прибывающие в заведение с этой стороны, - сказал хозяин дома, чтобы объяснить или оправдать присутствие в гардеробной этих чемпионов по боксу и борьбе, - приходят сюда зрячими, выбирают туалеты и украшения и лишь после этого сдают на хранение глаза. И слабосильными этих плотников и пекарей или крестьянских парней из-за городской стены никак не назовешь, так что здешние молодцы отнюдь не лишняя мера предосторожности". По его знаку один молодец открыл железный ящик, и перед ними засверкали, заискрились двадцать четыре пары глаз из великолепных драгоценных камней, уложенных по цветам и размерам. С этой стороны в заведение не впускали сразу большого числа гостей. Из внутренних помещений дома появился красивый юноша в белых шароварах и красной феске и что-то шепнул шефу на ухо, тот кивнул и обратился к Крабату и Якубу

Кушку: "К сожалению, мне придется покинуть вас на время, - сказал он. - Но мой дом в вашем распоряжении. Как только освобожусь, непременно присоединюсь к вам, если, конечно, вы, - он любезно улыбнулся, - до тех пор не найдете более приятной компании".

Кусок стены со скрипом повернулся на невидимых и, по всей вероятности, ржавых петлях, и нищий исчез в образовавшемся проеме, тут же плотно закрывшемся за ним. В сопровождении молодого красавца в костюме турка Крабат и Якуб Кушк вошли во внутренние залы "Волшебной лампы Аладдина".

На первый взгляд казалось, что заведение это либо строилось без всякого плана, либо к первоначальному зданию впоследствии постепенно пристраивались новые помещения, так как все комнаты носили отпечаток разных эпох и разнобоя во вкусах строителей. Из ультрасовременного бара, сверкающего хромом и никелем, в котором за бокалом содовой сидели со скучающим видом лишь три плоскогрудые девицы, они спустились по витой каменной лестнице с выщербленными от времени ступеньками и оказались в караван-сарае, где два морских офицера - не то адмиралы, не то капитаны - громко торговались с несколькими весьма смазливыми погонщицами верблюдов. Денег у офицеров, по-видимому, было в обрез, как и предметов туалета у девиц. Из караван-сарая узкий, занавешенный старыми верблюжьими одеялами переход вел в средневековый винный погребок, а поднявшись по другой лестнице, они попали в типичную баварскую пивную. В обоих залах кельнеры и кельнерши стояли наготове в ожидании гостей. Якубу Кушку очень приглянулись кельнерши в винном погребке, но Крабат потащил его дальше.

Портовый кабачок, курильня опиума, японский чайный домик с улыбающейся гейшей Серебряный Серп Месяца, турецкая кофейня - они совсем заблудились и уже не понимали, что внизу, что наверху, что в самом заднем уголке, а что рядом с первой или второй гардеробной Якуб Кушк сказал: "Насчет девочек нищий не соврал, но в остальном его заведение сильно смахивает на мышеловку. Не пора ли сматывать удочки, брат, пока кошку не впустили!"

Крабат беззаботно возразил, что с удовольствием познакомился бы с кошкой, коль скоро она существует. О том, что охотно вернулся бы к гейше, он умолчал.

Они вошли в английский клуб: чопорный слуга, электрический камин, в глубоком кожаном кресле - лорд. Нос у лорда был непомерно длинен, а уши непомерно велики; он был, по всей видимости, глуховат: в правом ухе у него торчал слуховой аппарат величиной с пуговицу.

Крабат потянул Якуба Кушка за портьеру и вытащил из его трубы сосиску, которую этот лорд засунул туда перед прилавком Леверенца. Он снял кожицу с сосиски, прилипшей к трубе так прочно, словно она уже срослась с ней, и сосиска, оказалась крошечным радиопередатчиком.

Он поднес сосиску к губам Кушка и жестом дал понять, чтобы тот изобразил на трубе пистолетный выстрел - у него это очень похоже получалось. Якуб Кушк набрал в легкие побольше воздуха, вынул заглушку и дунул так, что ушастый лорд взлетел в воздух, как будто его катапультировали, плюхнулся обратно в кресло и замер в каменной неподвижности, словно соображая, жив он еще, хотя бы отчасти, или уже окончательно умер.

Крабат вновь сунул передатчик в сосисочную кожицу, а Якуб Кушк стал приглядываться, ища укромное местечко, куда можно было бы надежно спрятать аппарат. В переходе между венским кабачком с оркестром народной музыки и каким-то помещением, где они еще не были и где, судя по смеху и гомону, веселились вовсю, он обнаружил туалет и счел это место самым подходящим. Крабат прилепил передатчик под сиденье, ибо контроль за деятельностью кишечника граждан тоже должен входить в круг обязанностей их тайных соглядатаев.