Юрий Брезан - Крабат, или Преображение мира

Нищий, вначале немного смутившийся, теперь оправился и весело подхватил:

"И если у тебя есть брачное ложе, то и невеста найдется. И если у тебя есть гробы, то чужие слезы обратятся в вино на твоем столе. Старо как мир! На этом держится жизнь. Там, - он показал на два высоких здания без окон, - все это известно. Ракиа печет хлеб для всего города. А Эрасмунт производит только кровати и гробы, лишь он один во всем городе. У него погреб полон самых лучших вин, а уж насчет женщин... Сам он похож на обглоданную селедку, но известно, что супружеской кровати не приобретешь, пока невеста не даст ему задаток".

От городских ворот к главной площади тянулся длинный караван тяжело нагруженных ослов.

"Фаллориан, наш бог торговли, видимо, опять заключил выгодную сделку, - тоном экскурсовода сказал нищий и вдруг ехидно ухмыльнулся. - Кстати, только одних ослов впускают в город, не заставляя сдавать глаза на хранение".

Якуб Кушк спросил его с такой же ухмылочкой: "А почему бы тебе не принять участие в игре и не стать, например, бургомистром?"

Нищий подумал немного, потом пожал плечами.

"Уж ты скажешь тоже! Мне - бургомистром! Зачем, скажи на милость, для чего? Да мне и некогда. "Волшебная лампа" съедает уйму времени, ведь трактир принадлежит мне. Зря, что ли, я городской нищий? Любому городу нужен свой нищий, без него счастье горожан было бы неполным. И мое жалованье стоит у казначея отнюдь не в самом конце выплатной ведомости!"

"Но на самом деле, - продолжал он, уже на ходу, - все гораздо сложнее, чем кажется вам, зрячим, и проще пареной репы, как кажется им, незрячим. И если не принимать близко к сердцу, то иногда даже забавно взглянуть на все это одним глазком. - Он рассмеялся, заметив невольный каламбур. - Теперь мне и впрямь пора взглянуть одним глазком на свое хозяйство. Само собой разумеется, что вы - мои гости".

Трактир "Волшебная лампа Аладдина" располагался в узеньком заасфальтированном тупичке - там, где сходились городская стена, замок и фабричная ограда. Над тяжелой сводчатой дверью из мореного дуба, которая вела в трактир - а в него упирался тупичок, - медленно вращался, мерцая то красным, то зеленым, большой кованый фонарь; он был соединен с музыкальным ящиком, из которого раздавалась какая-то странная, словно вихляющая мелодия, настолько резавшая слух, что Якуб Кушк в ужасе зажал уши руками.

Нищий улыбнулся и, войдя в дверь, которая сама собой распахнулась перед ними, нажал на какую-то кнопку. Фонарь начал вращаться в обратную сторону, и звуки сложились в мелодию танца из оперы "Калиф Багдадский". Через несколько тактов нищий снова переключил ящик на обратный ход. "Приевшиеся вещи вновь становятся привлекательными, если подойти к ним с обратной стороны, - заметил он. - Эта житейская мудрость, кстати сказать, основа моего увеселительного заведения".

Не только манера говорить и двигаться, но и весь его облик изменились до неузнаваемости: нищий остался за дверью, а перед ними стоял уверенный в себе хозяин дома, скупым жестом приглашая гостей войти внутрь. Они вошли и увидели просторное помещение, сильно смахивавшее на костюмерную солидного театра. Трое муж-чип средних лет и две женщины, намного их моложе, громко и весело болтая, раздевались догола и сдавали одежду гардеробщицам, а те вешали ее на плечики и подтягивали на блоке под самый потолок. Оставив при себе лишь бумажники или сумочки, гости выбирали из нищенских лохмотьев, имевшихся здесь в большом ассортименте, то, что приходилось им по вкусу; одна молодая дама ограничилась рваной бумазейной рубашкой и обтрепанной шалью, которую повязала вокруг бедер.

Хозяин заведения с привычной: учтивостью приветствовал гостей и, расхваливая только что полученную зернистую икру, запустил руку под бумазейную рубашку молодой дамы. Та как ни в чем не бывало продолжала приводить в беспорядок свою тщательно уложенную прическу, болтая без умолку о предстоящем вечере по случаю дня рождения ее супруга, который они весело проведут сегодня в "Аладдине".

Хозяин дома поздравил виновника торжества, пожелал всем приятно провести вечер и сделал Крабату и Якубу Кушку знак следовать за ним. Миновав короткий и узкий переход со сводчатым потолком, они попали в другой вестибюль, куда выходили еще две двери: одна - для гостей из-за городской стены, другая - для жителей огороженной части города; обе двери были такие крохотные, что войти в них можно было только боком и пригнувшись.