Юрий Брезан - Крабат, или Преображение мира

"Она немного огорчена, - объясняет шеф. - В этот день мы всегда вместе кормим ее китайских уток. Вторник, знаете ли, у меня детский день. Я довольно поздно женился. Она у меня самая старшая".

Дружелюбно, но лениво разговаривая, он ведет меня на приятно затененную высокими деревьями террасу, расположенную на задней стороне дома. Он предлагает мне кресло, отсюда хорошо виден парк, полого поднимающийся вверх. Это настоящее буйство пышной сочной зелени - невозможно себе представить, что находишься в желто-сером городе, покрытом пылью, как коростой.

"В городе восстание", - говорю я.

Появляется слуга с сервировочным столиком.

"Виски или фруктовый сок? - спрашивает шеф, и, когда я выбираю виски с соком, он добавляет: - Я, с вашего разрешения, только сок, в это время дня я не употребляю алкоголя".

"Восстание, - повторяет он, - я надеюсь, бургомистр знает, что ему делать. Вы из прессы?"

"Это я из прессы", - вмешивается Букя и точно воспроизводит характерную для журналиста мину, в ней нагловатое всезнайство и знающая пределы пронырливость. Шеф подзывает слугу: "Выведите этого человека вон".

Букя, не сопротивляясь, дает себя вывести, это меня удивляет.

"В детский день я не хочу видеть газетчиков, - объясняет шеф, - и не хочу слышать о делах. - Надеюсь, вас привели ко мне не дела?"

"Вы в четыре раза повысили цену на воду", - говорю я с нажимом.

"Несколько недель не было дождя, и все метеорологи предсказывают, что лето будет очень засушливым, - отвечает шеф, - спрос на воду стремительно возрастет".

"Я понимаю. Вы хотите приучить людей бережно обращаться с водой?"

Он смеется: "Это их забота. Я хочу, чтобы они платили мне четыре талла".

Он откидывается назад и отпивает глоток фруктового сока рубинового цвета. В моем бокале жидкость изумрудно-зеленого цвета и чудесного вкуса.

"Если вы опасаетесь нехватки воды, зачем вы так ее расходуете в вашем саду", - спрашиваю я.

"Я опасаюсь нехватки воды? - В его голосе удивление. - Мои источники абсолютно надежны".

"И приток воды постоянен?"

"По меньшей мере!"

Вновь появляется Букя, его никто не прогоняет. Он стоит у меня за спиной. "Не делай такого глупого лица, - шепчет он мне, - шеф не выносит глупости". "Но зачем же вы тогда повышаете цену?", - спрашиваю я и пытаюсь сделать лицо, как у математика, который объясняет ученику младших классов, что такое нуль и бесконечность. Маленькая девочка Лиана выходит из дома и тихонько подходит к нам. Шеф вздыхает, его вздох относится не к дочке, а ко мне.

"Может быть, вы интересуетесь утками?" - спрашивает он.

Меня интересует он, даже когда кормит уток. Девочка берет нас за руки, и мы идем. Букя усаживается на стол и играет на своем саксофоне мелодию из Седьмой симфонии Бетховена: он пародирует общий настрой, педалирует не те места, что надо, вставляет даже мелодии детских песенок.

Шеф возвращается к моему вопросу.

"Во-первых, потому, что, как я уже сказал, возрастает спрос, - отвечает он мне устало, сдерживая раздражение. - Во-вторых, потому, что владелец источников - мы с вами их посмотрим, - по всей вероятности, не сегодня-завтра потребует полталла себе. Бургомистру тоже придется дать полталла, в противном случае он не может гарантировать охрану моего имущества. Услуги полиции тоже не обходятся даром, и в конце концов резко возрастут все цены, начиная с хлеба и кончая водой, необходимой для моего сада. Поверьте мне, все скалькулировано с точностью до одного пфеннига, и в этих условиях я не уверен, что смогу сохранить бесплатное водоснабжение больницы".

Вопрос о снабжении водой больницы, кажется, и впрямь тревожит его.

Утки плавают в бассейне причудливой формы, облицованном белым туфом. Завидев маленькую девочку, они так громко крякают, что я не слышу ни мелодии, которую играет Букя, ни слов шефа, но по его жестам догадываюсь, что он представляет мне любимцев своей дочери, называя по-латыни породу каждой утки и ее цену. Возможно, что те цифры, которые я все же разбираю, относятся к краскам оперения или к численности потомства у одной парочки.

За зеленой в два человеческих роста бамбуковой стеной, окружающей бассейн с трех сторон, - площадка для гольфа, там стоит вертолет. Шеф в нерешительности переводит взгляд с вертолета на свою прелестную дочку, кормящую уток.

Я смотрю на хлеб: маленькие розовые ручки вынимают его из корзиночки, кусочки хлеба летят по воздуху, падают в прозрачную, как стекло, воду и исчезают в клювах великолепных уток.