Мартин Уиндроу - Сова, которой нравилось сидеть на Цезаре

Когда утренние ласки мне наскучивали, я давал сове понять, что сеанс окончен. Мамбл энергично встряхивалась и перебиралась на мое плечо, чтобы осмотреться и найти новые развлечения, а я получал возможность двигаться.

По вечерам Мамбл обычно перебиралась короткими перелетами со спинок кресел на двери, потом на свои жердочки. Затем она спускалась на пол гостиной и добиралась до панорамного окна. Оттуда сова взлетала на книжную полку, перемещалась в темный коридор, а после на телефонный столик и возвращалась на мое кресло. Иногда она совершала короткую прогулку по застекленной книжной полке, походка ее была нетвердой, словно она шла по скользкому льду. Изредка гулкое эхо стука когтей выдавало тот факт, что сова спорхнула в пустую ванну и ходит там туда-сюда – возможно, в поисках существа, которое могло выползти из стока.

Порой слышался треск, когда она планировала с очередной жердочки прямо на пленку, закрывавшую диван. Она три-четыре раза подпрыгивала, потом разворачивалась на скользкой поверхности подушек, расправив крылья и направив их вниз, укрываясь ими, как мантией – такую позу принимают хищники, прикрывая и защищая свою добычу. Удовлетворившись своей победой, Мамбл взлетала на одну из своих жердочек, распушала перья, откидывала крылья, словно фалды фрака и издавала последний приглушенный звук, а потом замирала, поджимая одну лапку и погружаясь в дремоту.

Мне никогда не наскучивало наблюдать за ее прогулками по полу – не в последнюю очередь потому, что ей самой это было очень интересно. Прежде чем спрыгнуть на пол, Мамбл тщательно изучала зону приземления. Она наклоняла голову набок, словно рассчитывая этапы для осуществления сложного плана. Оказавшись на полу, сова уверенно шагала к панорамному окну и устраивалась там в позе «крестьянского хлеба» – садилась на ковер, вытянув лапки так, что из-под перьев виднелись только кончики когтей. После этого она замирала, вперившись взглядом в окно. Мне часто казалось, что Мамбл выслеживает какую-то невидимую реальную или воображаемую добычу в нескольких сантиметрах от себя – это было странно, потому что я точно знал: вблизи совы видят очень плохо. Тем не менее, она часто подолгу смотрела в одну точку, а потом решительно прыгала и с жестокостью «убивала» жертву. Эту игру Мамбл повторяла снова и снова – и она никогда ей не наскучивала.

Когда ее внимание привлекало что-то за окном, сова начинала двигаться. Она поднималась на лапки и начинала бегать вдоль окна, поддерживая равновесие с помощью крыльев и приоткрыв клюв, как злодей из пантомимы. «Зловещее преследование» напоминало мне погоню кота Сильвестра за канарейкой Твити. Особенно интересно было наблюдать за ней сзади – она совершала один бросок за другим, замирала, а потом снова бросалась вперед. Естественно, что ей нравились темные уголки под низкой мебелью, но Мамбл любила залезать и под более высокие предметы. Ни одна газета, оказавшаяся на полу, не могла рассчитывать на долгую жизнь – вся бумага превращалась в клочья в процессе совиных игр.

Я пытался предложить Мамбл для игр шарик для пинг-понга, но, пнув его пару раз, она полностью потеряла к нему интерес. Поскольку она не могла уцепиться за твердый пластик, то решила, что он не заслуживает охоты на него. Шарик из скомканной газеты был для нее куда интереснее. Мамбл по достоинству оценила подарок одного из моих друзей: легкий, мягкий плюшевый мячик из тех, которые подвешивают над колясками и колыбельками младенцев. Конечно, она растерзала его за несколько секунд, затащив на любимую дверь (удерживать равновесие в полете с мячиком в когтях было нелегко – мячик по размерам приближался к теннисному). Но распотрошила его Мамбл профессионально. Через пятнадцать минут пол был засыпан синтетической ватой. Я не хотел, чтобы она проглотила этот сомнительный материал, явно обработанный не самыми полезными химикатами. Мне было ясно, что ни одна из подобных игрушек не проживет в моем доме дольше нескольких минут, поэтому я решил не повторять подобного опыта.

По какой-то необъяснимой причине Мамбл завороженно любовалась моими ступнями. Когда она находилась на полу, то беззвучно охотилась за ними, если я проходил мимо. Я всегда боялся случайно наступить на нее. Когда она сидела на двери, то всегда очень сосредоточенно наблюдала, как они медленно движутся. Она явно вычисляла траекторию движения и скорость. Мамбл вцеплялась когтями в жердочку и опускала голову, впиваясь взглядом в цель, а потом решительно бросалась вниз.