Н. Денисов: В чистом поле: очерки, рассказы, стихи

Природа художественного творчества. В чем она?

Художник выступает как эхо всего происходящего в этом колеблемом мире. На все волнующие события он шлет свой ответ. Но ему нет отзвука, и это начало всех противоречий между ним и миром, у которого множества точек опоры. А у противопоставившего ему свое искусство таланта – опора одна-единственная. Это невидимый ген, с которого начинается слово «гениально».

Ген передается от отца к сыну, от матери к дочери, из поколения в поколение. Ген – вещь зыбкая и неосязаемая, как пустой воздух. Но именно он определяет природу художника-творца. Это первое противоречие.

Подлинное искусство вечно, а наша жизнь, увы, временна – вот второе противоречие между художником и его бытием.

«Ты царь – живи один!» Духовное одиночество, как полагали раньше, и духовная обособленность, как это мы называем теперь в известной мере удел любого настоящего художника.

Все эти противоречия составляют тайну личности поэта и писателя Николая Денисова, его индивидуальности. Без них не может быть никакого художественного творчества.

г. Абакан, 2002 г.

… Многие в нашей нации сходят с ума, гибнут, ведут незначительный и неяркий образ жизни, но не борются с постоянной опасностью, не проявляют готовности послать чуждых их душе «цивилизаторов», вроде гитлеровских, подальше. Герой этих страниц, поэт Николай Денисов, бывалый человек, видящий все своими глазами, подает гражданский пример другим. Он явил, в том числе в качестве издателя и публициста, активную непримиримость к беспределу и злу, и поднял голос борца против разорения, названного перестройкой и реформами. Проворные воры, двуногие твари, имеющие столь прегрешений, учредившие на нашей земле новое античеловеческое кровавое правление, не случайно ведь воспринимают бичующую «Тюмень литературную» как посланный Богом на грешный род всемирный потоп.

г. Москва

(Из книги «Стезя Николая Денисова». Москва, 2004 г.)

Риск – естественное явление и природное состояние в работе любого, кто хочет сказать свое, новое слово в искусстве, будь то искусство стиха или ваяния. У нас в России издревле риск творческий носит социальную окраску, – но она же, как поэзия с прозой, сопряжена с нравственной. С такими феноменами как «честь» и «мужество». С понятием «творческое поведение» (термин, введенный М. Пришвиным). Вкратце так: на Руси, как, пожалуй, ни в какой другой стране мира, художник, идущий на риск вроде бы сугубо художественный, нередко рискует и в социально-нравственном плане. Ну, в человеческом (скажем, в отношениях со своей «средой») – уже как закон. А то и головой, примеров тому в «истории мы тьму» видели. Свободой – тоже часто. Что Коля Денисов – парень рисковый, это я давно знаю, еще с советских давних времен нашей с ним молодости. Люди моря иными не бывают, а он столь же «морская косточка», сколь и писатель настоящий… Но «Огненный крест» проявил его глубинную и высшую способность к риску. К тому риску, которому трудно дать определение, разве что одно подходит – русский риск.

Не в том рискованность автора, что он высказывает самые негативные взгляды на власть имущих. В 90-е, например, Николай Васильевич являл гражданскую смелость по самому крупному счету. И сейчас нередко мечет стрелы в беспредельщиков. А вот в чем его русский риск, как это ни странно может кому-то показаться: в том, что в прозе он ничуть не меньше поэт, чем в стихах…

Чуть не на каждой странице «Огненного креста» можно найти то, что можно было бы назвать «стихотворением в прозе» – но не надо так называть сии образцы: проза перед нами самая что ни на есть «твердая», изделие прозаика, создающего повествования, (очень точно Денисов обозначил жанр книги!) Он подходит, и очень часто, к той самой грани, за которой может начаться пресловутая «поэтичность» – но не переступает этой грани. Более того, тут же делает эстетически еще один рисковый ход (как правило) направляет ход слов в социально-политическую сферу, куда уж дальше от «поэтичности». Вот один из подобных, лично меня просто опаливших своим «яросердием» образцов:

« С малой моей старообрядческой родины написали об огненном знамении, которое приключилось двумя месяцами ранее, в конце августа. Налетел ветер, потом воссияла гроза. Все кругом взъерошила, потом сорвала несколько крыш со стаек – пригонов скота. Кинула огонь, молнию. Молния летела очень прицельно: попала в свежий зарод сена за огородом последнего, сохранившегося в строю комбайнера. Занялся зарод сразу и сгорел дотла. Хозяину нечем кормить корову. Плохи дела.