Н. Денисов - В чистом поле - очерки, рассказы, стихи

Командир моряков погиб. И в одну из последних контратак оставшихся повел в бой комиссар бригады!

«…Осколком мины, будто бритвой, срезало комиссару правую руку. Схватив этот обрубок левой рукой, комиссар пробежал еще несколько метров и упал замертво… Мы в этом бою одержали победу!

Я написал о подвиге нашего комиссара во фронтовую газету. И с той поры считаю себя писателем!» – так начинал свое выступление перед тюменской публикой мой старший товарищ Петр Федорович Гуцал, с которым мы дружили около двадцати лет.

Еще до войны крестьянский паренек из полтавского села Петя Гуцал страстно хотел стать военным моряком. Прибавив себе три года, он пришел в военкомат и стал настойчиво просить, чтоб его направили служить на боевой корабль и именно – на Тихий океан. Всё получилось!

А потом Сталинградская битва, где его тяжело ранило. Госпиталь. Снова фронт. И так до полной победы. При орденах и медалях вернулся Петр Гуцал к мирной жизни. Окончил филологический факультет Московского университета. Затем – Академия общественных наук при ЦК КПСС. Партийная и литературная работа.

«После академии сразу стал о-очень крупным человеком! – с шутками-прибаутками повествовал мне о своей жизни Петр Федорович, когда мы не просто плотно познакомились, а и основательно подружились. – Меня, тогда обстрелянного парня двадцати с чем- то лет, направили начальником политотдела Дунайского морского пароходства. Высокая должность. Ответственность колоссальная! Еще при Сталине это было… Знаешь, справлялся…Да и вид был у меня грозен: фуражка с адмиральской капустой на козырьке и околыше, погоны должностные с широкими золотыми нашивками… Ну что еще в добавок? Отдельный охраняемый коттедж для семьи, персональная машина, персональный катер. Повар персональный. Ординарец и порученец. И – автоматически – воинское звание: капитан первого ранга!..»

Первая наша встреча. Март 1976 года. Центральный дом литераторов. Пленум Всесоюзного Бюро пропаганды художественной литературы. Под вечер заглянул я в отдел творческих кадров Правления СП, в наше литературное министерство, где меня несколько месяцев ждало готовое к вручению удостоверение члена Союза писателей СССР. Получил. Настроение – со многими восклицательными. И тут меня «ловит» Тамара Петровна Толчанова, заместитель директора Всесоюзного Бюро пропаганды: «Николай Васильевич, ты просил найти интересного писателя, чтоб пригласить его в Тюмень! Есть такой человек. Моряк. Весь мир обошел! Сейчас познакомлю вас!» И через пару минут подходит вместе с человеком среднего роста, как в селе у нас говорили, «в годах», повидавшим жизнь, но очень элегантным, подтянутым, с внимательным – серых глаз – взглядом.

Представляюсь, называю своё имя, должность тюменскую-директор Бюро пропаганды – и добавляю:

– Старшина второй статьи!

Протягивает руку:

– Петр Гуцал… капитан первого ранга!

– У меня есть одна из ваших книг – «Под чужим небом», говорю я.

Тогда мы договорились, что писатель Гуцал через две-три недели приедет в Тюмень, а уж мы к тому времени все подготовим – путевки, командировочные, выберем интересный маршрут поездки. Словом, вернувшись домой, стал ждать я телеграмму из Москвы. Пришла. И Гуцал сообщал: «По решению ЦК КПСС на советском пароходе отправляюсь в Соединенные Штаты Америки. Встретимся после рейса».

Рейс этот затянулся на долгие тринадцать месяцев. Не только из США, из многих точек нашей планеты, из океанов и морей, присылал Гуцал радиограммы с борта парохода. Одну из последних помню наизусть до сих пор: «Следуем из Австралии в Корею. До скорой встречи в Тюмени».

И вот мы, я пригласил пару приятелей из бывших флотских, встречаем Гуцала теплым июньским днем в тюменском аэропорту «Рогцино». Надраенный, как на флоте говорят, весь импортный, с увесистым чемоданом, торговые советские моряки за вместительность именовали их в ту пору «мечтой оккупанта», он ищет глазами встречающих. И, вроде, не находит, чуть растерян… А мы – ему навстречу: «Полный вперед, Петр Федорович!» Забираем у него чемодан и самого едва не на руках выносим на привокзальную площадь к поджидавшему нас такси.

Позднее Гуцал при мне, живом свидетеле, с улыбкой рассказывал московским писателям об этой встрече: «…Немножко растерялся. Не вижу…не узнаю Денисова. Подумал: ну теперь надо обратно лететь! И тут подбегают с криками какие-то «бандюги», хватают мой чемодан и самого меня тащат к машине… Расслабился, когда машина полетела в город, и «бандюги» оказались своими флотскими ребятами…»