Н. Денисов - Пожароопасный период

А электромех уже мигает мне, манит к себе, на чай, на баранки. Домашние варенья его мы давно уже прикончили, но, понимаю, он ценит во мне прилежного слушателя. А я в нем – неутомимого рассказчика. Кстати, два слова о каюте Крикова. Она просторная, с душем и санузлом, но со множеством всяких ящичков – с ключами, гайками, электроприборами и прочей электрической «бижутерией». Еще книги, еще журналы. И главное – наш общий друг – чайник!

– Виктор Иванович, вы собирались про балерину.

Смеется, сметает со стола крошки, отодвигает железки:

– Ну вот. Бедные эти девочки-буфетчицы, что в восемнадцать лет приходят плавать. Тут они постигают всю грамматику и арифметику жизни. Ну ладно, если мастер (капитан) попадется понимающий. Кстати, был у нас такой мастер, что понимал взаимоотношения судовых баб и мореманов: моряку не возбраняется. Это жизнь. Ну вот была в экипаже буфетчица – работала раньше балериной. Она и тут не работала, а играла спектакли. Муж у нее, в то время еще живой был, потом зарезали, ставил балетные номера в цирке у самого Кио. Алкаш, говорят, порядочный был, оттого и погиб. Жена его у нас. Он на берегу. Ну, понятно, бабы, приходят на судно, сразу прикидывают: с матросов взять нечего, значит, надо охмурять кого-то из комсостава. Одна такая девочка 18 лет гонялась все за третьим помощником. Сто грамм выпьет и к нему в каюту. Видать, раз приголубил, мужику 35 лет, и она не отстает. И не надо ей молодых.

Вот наша балерина. Все увивалась вокруг стармеха. Но если почует где выпивку – там. А в кают-компании не подавала, а «выступала»: «Мальчики, вы уж как-нибудь без меня. у меня там (в каюте капитана!) банкет.

Раз стармех говорит мне: у меня бутылочка, пошли дернем по рюмке с устатку! Расположились только, выпили, а балерина на пороге: «Иван Васильевич, может, что надо?» – «Иди, иди, Нелли Викторовна, у нас все есть. Иди!» В бутылке, гляжу, маловато, говорю, пригласи, мастера. С надеждой, что у мастера есть и он принесет. Сходил стармех, приходит с мастером. Только выпили еще по рюмке, она опять в дверях. «Ничего не надо, иди, иди!» – скрипит зубами стармех. А сам ей шепчет: я, мол, потом к тебе приду. Вскоре капитан ушел к себе, мы остались, продолжаем. Она опять в дверях – в легком халатике, на голове какая-то чалма, спектакль играет. Говорит, если выгоните, лягу перед дверью на коврике и буду лежать. Усадили, налили. Чувствую, надо расходиться. А ей надо остаться у стармеха. Поднимаемся. А она – сидела на диване! – ах, и «потеряла» сознание. Что делать? Скоро на вахту. Решили доставить её в свою каюту. А как? На руках нести? Кто вдруг выйдет в это время в коридор – смех и грех! Разгово-оров! Взвалил её на плечо: руки- ноги болтаются, зад – вперед. Стармех на другой конец коридора пошел, отвлекать разговорами встречных-поперечных. Быстро- быстро спустился по трапу палубой ниже. Толкаю дверь, кладу ее на койку. Тут она «просыпается» и – хвать меня за. Еле отбрыкался от балерины. Вернулся к стармеху продолжать вечер. Через какое-то время стармех, нервничая, пошел зачем-то к мастеру. За дополнительной выпивкой, конечно. Мастер открыл дверь в спальню, где холодильник, сам загораживает проход. Но углядел стармех – балерина сидит на кровати и будильник в руках вертит.

Через полчаса стармех, гляжу, опять нервничает. Побежал куда-то. Прибежал, руки трясутся. Налей, говорит, стакан. Удивился, но налил. Он всегда пил маленькими дозами. Что говорю, случилось? Он и рассказывает: открыл дверь каюты балерины, а она на диване с мастером. Ну так что она тебе нужна так уж? – спрашиваю. Да нет, – отвечает, – но. Смотри, говорю, ты утром ей ничего не говори, не напоминай, а то знаешь, опять скандал, неизвестно что будет. Стармех пообещал ничего не говорить. А утром все же не выдержал, зашел к ней в каюту: «Нелли Викторовна, так что это ты так вот! А она: «Иван Васильевич, а мне казалось, что это вы были!»

Вот какие женщины! В любой ситуации находят выход из положения, а вы говорите.

На пути из Сантуса в Рио-Гранди. Ночь шли при равномерной убаюкивающей килевой качке. Снились всякие сны, которые так и не досмотрел, неожиданно проснувшись на заре. В сознании стоят осколки вчерашней морской травли в кают-компании. «На одном-судне», «А вот у нас, помню». Так вот на одном пароходе доктором был пожилой, заслуженный дядька – кандидат медицинских наук, бывший начальник военной кафедры. Звонит как-то капитан к трапу – вахтенному матросу. Раз позвонил, второй, третий – никто трубку не берет. Тут оказался рядом проходящий доктор, поднял трубку, а там: «Почему никто не отвечает? Это капитан говорит!» «Полковник Иванов слушает!» Капитан бросил трубку.