И. Ермаков - Заря счастье кует

Жар-птицей назвал поэт нефть.

Под ее крылом рядом с буровыми вышками и рабочими общежитиями, рядом с индустриальными гигантами и детскими учреждениями деятельной производительной и перспективной жизнью живут ее молочные, птичьи и зеленые овощные цеха. Они дарят людям, осваивающим эту суровую далекую землю, насущные блага на стол, уверенное настроение и немножко простой человеческой радости. Пусть же станет она каждодневной, доступной и всевозрастающей.

Повздыхали охотнички... Припомнили давность – какого-то древнего ненца и былинное славное ненцево зеркало. Это зеркало где-то в тридцатых годах вручено было ненцу как премия за сверхплановую полевую пушнину. В стойбищный период оно украшало голосистый семейный чум: охотник любил попивать против зеркала, сам с собой за компанию, крепчайший душистый чаек, мог подолгу рассматривать в дивном стекле свежедобытые шкурки.

Переселяясь на новые охотоугодья, старик предумышленно помещал чудо-премию поверх прочих пожиток, обязательно на виду, на самых обозреваемых нартах, запряженных серым, рыжим и белым быками-оленями. Он не укутывал и не прятал в тряпицы его обнаженную суть, резной инкрустированный оклад – нет, зачем! Пусть свидетельствует по тундре о незаурядности его кочевого быта, о запечатленной его охотничьей доблести. Лестно было владельцу диковинной утвари повидаться в пути с чьим-нибудь встречным кочевьем. Нарта с зеркалом подзывала к себе молодого и старого, жениха и невесту, мать и дитя. Славные это были минуты в жизни старого ненца, дорогие, душевные минуты. «Смотритесь, люди, в мое зеркало. Долго смотритесь. Мне это ничего не стоит.

Премия это. Охотник я. Пусть отдохнут мои и ваши олени».

Говорят, что открытия делает случай.

Выскользнуло однажды из-под ослабнувших ремешков премиальное зеркало да так и осталось стоять, погрузившись окладом в сугроб. Потерял бы его, вероятно, старик, если бы не собака. Нежданно- негаданно, в пустынной, необитаемой близости увидела она сближавшегося с ней незнакомого пса; взворошила загривок, обнажила клыки, грозно, глухо взрычала. Пес-инкогнито предпринял то же самое. Только молча, без рыка. Странно. Пес во плоти озадачился, еще больше встревожился. Обычно всегда молчаливый, угрюмый, он суетно, нервно облаял свое отражение. Старый ненец, вернувшись к потере, застал здесь свирепобескровную битву. «Псы» уткнулись пасть в пасть, одинаково непримиримы и злы, одинаково были готовыми рвать и терзать.

Ненец выкурил возле зеркала трубочку, понаблюдал, тронул жиденький ус... А на следующий сезон начал ненец охотиться с... зеркалом. Установит в песцовых угодьях его на ребро, раскидает напротив обзора пахучей приманки, а подходы к стеклу засекретит ловушками. Зверь песец агрессивен с сородичами. Он едва ли потерпит в своей суверенной округе пришельца. Защищая приманку-еду, он утрачивает прежнюю осторожность. Зверь во плоти скалит зубы, угрожая «пришельцу», сближается с ним. Срабатывают замаскированные ловушки. Говорят, старый ненец добывал перед зеркалом в шесть раз больше песцов, чем обычным проверенным способом. Так предание гласит...

– Побрехеньки...– сказал заведующий факторией из Белых Яров львовский парень с охотоведческим высшим образованием.– У зверей обоняние на ближнего своего...

– Охотничий фольклор,– поддержала его местная радиожурналистка.

Рыжеусый, в собачьей дохе старожитель сих мест заворочался, покрутил головой:

– Не скажите, ребятушки... Не торопитесь... Я, конечно, с песцом не испытывал, а с петухом – очевидец. Как сейчас помню» У тещи на юге гостил... Затеяли в доме побелку... Повынесли мебель, ковры, раскладушки... Среди прочих доспехов – и зеркало. Лопни глазыньки! Шел степенный, серьезный петух. Шел он, шел и вдруг вопросительную реплику издал:

«Ко-ко-ко! Ка кой это фраер к хохлаткам моим набодряется!» Клюв к земле, по обычаю, перо зонтиком – и внаскок. Взаправдашняя беспощадная драка была! Наблюдал я с крылечка за этой потехой, пока зеркало в склянки не рухнуло. Раздолбал, доступил-таки клювом противника. Почему же вы думаете, что песец хладнокровно пройдет! Э-э-ээ... Только тень мелькни, думаю.

Душеспасительный сей разговор имеет место в салехардской конторе охотничьего хозяйства. Упомянуто зеркало. По аналогии упомянут петух... Еще кое-что, из былого и дум. И все это не от доброй жизни, не от пресловутой охотничьей слабости – «потравить» на досуге. Цифры, цифры к тому подвели.