Сергей Жадан - Ворошиловград

— Вот и хорошо, — деланно обрадовалась моему появлению Ольга. — А то мы заждались.

— Я на попутках, — пояснил я присутствующим.

Тетки смотрели на меня холодно и невозмутимо.

Анжела Петровна хищно крутила в руках карандаш, Брунгильда Петровна тяжело, словно кобра, надувала складки на шее.

Ольга коротко описала мне суть проблемы. Проблема, насколько я понял, заключалась в том, что Анжела Петровна с Брунгильдой Петровной в свое время не вышли на пенсию. Будто две плакальщицы, вестницы смерти, принесли они плохие новости, возвещая дальнейший рост процентов по кредитам и повышение всех возможных коммунальных тарифов. Я попытался быстро вникнуть в главное. Но давалось мне это нелегко, Анжела Петровна с Брунгильдой Петровной действовали на меня гнетуще, вгоняя душу мою в тоску и депрессию. Из всего ими произнесенного я понял, что делегированы они были от налоговой, но также и от пенсионного фонда, а еще и от санэпидемстанции, и от союза ветеранов тоже, кроме того, от независимого профсоюза малых предпринимателей и напоследок — от жилого фонда, и выходило, что по всем пунктам у нас проблемы, что мое частное предприятие давно и безнадежно задолжало этой стране и что лучше всего будет, если я просто повешусь, ликвидировав перед тем бизнес, а все свои нехитрые доходы перечислив боевым пенсионерам. Говорила в основном Анжела Петровна, лениво облепляя меня путаными бухгалтерскими терминами, Брунгильда же Петровна нервно катала по нёбу цветные камушки своей дикции, время от времени вбрасывая в разговор каких-то словесных уродцев, вроде «бенсионеры», или «бсанбсостояние», или вообще непостижимое «бтерриториальное самоублявление», так что я и не знал, к чему она клонит. Ольга долгое время пыталась им что-то объяснить, вытаскивала из стола какие-то бумаги, доказывала, что не всё так плохо, что с документами у нас всё в порядке и что никаких законных оснований для моего отхода из мира живых пока что нет. Но Анжела Петровна с Брунгильдой Петровной только лениво отмахивались от ее слов конторскими книгами и гнули свое, напоминая о каких-то поправках к законам, читая выдержки из постановлений и обращая внимание на несоответствия в налоговых декларациях. И все попытки Ольги сбить этот натиск двух знойных, осоловевших от жары испанок ни к чему не приводили — тетки только разжигали себя собственными воплями, демонстрируя изрядное знание Уголовного кодекса и бухгалтерского учета. В какой-то момент Ольга замолчала. Испанки тоже затаились, бросая на нее жгучие пронзительные взгляды. Мне казалось, что все ждут моей реакции. Нужно что-то сказать, решил я и произнес как можно миролюбивее, отчего голос мой приобрел какое-то несвойственное мне, в общем, сладострастие:

— Послушайте. Может, мы бы решили всё это как-то полюбовно? А? Мы же все здесь взрослые люди. Разве нет?

Пепельная убийственно прищурилась, та, что цвета промышленной меди, выстрелила в меня молниями возрастной дальнозоркости.

— Что вы имеете в виду? — медленно, как преподаватель на экзамене, переспросила меня пепельная.

— Бга? — булькнула со своей стороны другая.

— Герман, — испуганно попыталась остановить меня Ольга.

— Ну, я не знаю, — я растерялся, не ожидая такой реакции. — Есть же какие-то способы договориться. Полюбовно, — снова зачем-то добавил.

— Что вы себе позволяете? — постепенно повышая свой отяжелевший голос, словно выкатывая на гору камни, стала заводиться Анжела Петровна. Брунгильда нервно кивала головой. — Что вы себе вообще думаете? Это вы ТАМ у себя научились так вопросы решать? Это у вас ТАМ так все говорят?! — Голос ее сорвался наконец, как камень с горы, и теперь сломя голову летел вниз, сминая всё на своем пути. — Вы вообще думаете, что вы говорите? Думаете, это вам комедия? Это у вас ТАМ всё можно! А ТУТ вы не у себя дома. Ольга Михайловна, — обратилась она к Ольге, — я вас не понимаю!

И, гордо поднявшись, пенсионерки бросили мне пренебрежительное «до свиданья» и исчезли за дверью. Пообещав, впрочем, завтра вернуться.

Чувствовал я себя неуютно.

— Кажется, ты их оскорбил, — заметила Ольга, перебирая какие-то бумаги.

— Это может нам навредить?

— Еще как, — серьезно проговорила Ольга. — Если эти ведьмы, Герман, поймают тебя где-нибудь посреди улицы, мало тебе не покажется.

— Это ты о чем говоришь?

— О сексуальных домогательствах, ясное дело, — сказала Ольга и спрятала бумаги в стол. — Одним словом, у нас теперь проверка. Эти две старые тумбы будут ходить ко мне каждый день и требовать, чтобы я прикрыла твой бизнес.