Ли Чайлд - Избранные романы - Трудный путь. Волшебный час. Просто, как смерть. Чудо в Андах.

— Детская комната свободна, — сказала Нат. — Можно будет наблюдать за ней через окно.

— Действительно. Помести ее туда, Макс. К утру Мел с Эр- лом выяснят, кто она. А если она раньше очнется, то сама скажет нам.

— Если она умеет говорить. Дело серьезное, Элли. Может быть, тебе придется вызывать больших начальников.

— Макс, это мой участок. Я сама справлюсь.

Стоя в спальне перед большим зеркалом, Джулия придирчиво оглядела себя с ног до головы. Темно-серый брючный костюм, шелковая розовая блузка. Светло-русые волосы собраны в пучок — она всегда причесывалась так для встреч с пациентами. Правда, из-за трагедии в Силвервуде их у нее осталось совсем немного.

Она взяла портфель и пошла в гараж, где ее дожидалась сине-стальная «тойота». Улица была пуста. В это теплое октябрьское утро репортеры не стояли на страже. Она больше не представляла интереса для прессы.

После кошмара длиной в год она снова вернулась к жизни.

На дорогу к офисному зданию в Беверли-Хиллз у Джулии ушло больше часа. На втором этаже перед кабинетом с блестящей серебряной табличкой на двери — «ДОКТОР ДЖУЛИЯ КЕЙТС» — она остановилась.

Нажала на кнопку домофона.

— Привет, Гвен, это я.

Раздалось жужжание, затем щелкнул замок.

В кабинете пахло свежими цветами, которые сюда доставляли каждый понедельник. Хотя пациентов теперь стало меньше, цветы она по-прежнему заказывала. Отказаться от них означало бы признать поражение.

— Здравствуйте, доктор, — сказала Гвен Коннелли, ее секретарша. — Поздравляю вас со вчерашним решением суда.

— Спасибо, — улыбнулась Джулия. — Мелисса уже здесь?

— У вас нет приемов на этой неделе, — тихо сообщила Гвен. — Вы видели сегодняшнюю «Лос-Анджелес тайме»?

— Нет. А что?

Гвен вытащила газету из корзины для бумаг и бросила на стол. Заголовок статьи гласил: «СВАЛИТЬ ВСЕ НА МЕРТВЫХ», а под ним — фотография Джулии.

Джулии стало дурно. Гвен протянула к ней руки, чтобы обнять и успокоить:

— Но ведь вы многим помогли… Вы ни в чем не виноваты.

Джулия быстро отстранилась. Если сейчас кто-нибудь прикоснется к ней, она расплачется.

— Спасибо. Я… я думаю, мне нужен отпуск. — Она попыталась улыбнуться. Улыбка вышла натужная.

— Вам это пойдет на пользу, — сказала Гвен. — Я откажусь от цветов, скажу, что вы на какое-то время уедете.

«Я откажусь от цветов». Даже удивительно, как эта фраза задела ее за живое. Стараясь не выдать волнения, она проводила Гвен до дверей.

Оставшись одна, Джулия без сил опустилась на дорогой ковер, закрыла глаза. Она не знала, сколько просидела так в отчаянии. Наконец она с трудом поднялась на ноги и огляделась вокруг, раздумывая, что делать дальше. Работа была для нее смыслом жизни. В стремлении к профессиональному совершенству она отодвинула на задний план все: друзей, семью, развлечения. Она подошла к телефону и некоторое время постояла, глядя на список автоматического набора номеров.

Филип все еще оставался там под номером седьмым. Пять лет он был ее спутником жизни. Теперь он муж другой женщины.

Со вздохом она нажала на кнопку номер два. Ее психиатр, доктор Харольд Коллинз, взял трубку. Она встречалась с ним раз в месяц еще со времен своей ординатуры, когда это было предписано всем студентам-психиатрам. На самом деле теперь он был скорее ее другом, чем врачом.

— Привет, Харри. Ты видел утреннюю газету?

— Джулия, я беспокоюсь о тебе. Начни давать интервью, изложи свою точку зрения.

— А какой в этом смысл? Все равно они верят только себе.

— Иногда нужно бороться, Джулия.

— Я не умею.

Они поговорили еще немного, но Джулия, в сущности, не слушала. Без работы она ощущала пустоту, а говорить об этой пустоте не имело смысла.

— Мне пора, Харри. Спасибо тебе за все.

Поздним вечером в больничных коридорах было тихо. Макс не любил это время суток, ему нравилась дневная суета. Слишком много мыслей одолевало его в сумеречной тишине.

Он сделал несколько последних пометок в истории болезни девочки. Она лежала тихо, забывшись сном. Он взял ее за руку. В его ладони ее пальчики казались маленькими и тонкими.

Позади него открылась и закрылась дверь. В палату вошла дежурная медсестра Труди Хайтауэр, высокая симпатичная женщина с добрыми глазами.

— Как она? — спросила Труди.

— Так себе. Мы готовы ее переместить?

— Все готово. — Труди отстегнула тяжелую кожаную петлю.

Макс жестом остановил ее.

— Оставьте это здесь, — сказал он. — Слишком долго она была привязанной.