Константин Туманный - Часть 1 (общий файл)

Мне вообще с ней очень повезло, она живет в здешних горах с давних пор (в основном перемещаясь по Преддверию), знает тут каждый камень, каждое дерево, каждую пещеру, если их однажды касалась хоть одна капля воды. Киёко сильна, она даже была способна проявлять себя в мире людей еще до встречи со мной. В некотором роде, она похожа на аякаси, только появилась на свет благодаря эмоциям (глубокому искреннему восхищению, любопытству и радости, смешанной с капелькой грусти), возникшим когда-то давным-давно у человека во время дождя, а не из источника силы или природной аномалии. Ко мне на службу она пошла ради человеческого облика, и я, конечно же, исполнил ее просьбу. Теперь она по своему желанию может выглядеть как шестнадцатилетняя девушка со светло-льняными длинными волосами и серыми глазами, одетая в светло-сиреневую юкату. По-моему, Киёко просто хочет побольше узнать о мире людей и аякаси и о них самих. Я не раз ловил на себе ее внимательный взгляд, и она никогда не стеснялась задавать мне самые разные вопросы. Когда я был вне дома, она по нашей связи просила разрешения смотреть моими глазами во время чтения книг или работы с компьютером, то и дело интересуясь непонятными для нее моментами. Потом она могла часами о чем-то размышлять, погрузившись в свою родную стихию.

Я мысленно попросил ее присмотреть за Торой, а сам принялся магичить над одеялами.

***

Опять у меня получился какой-то балахон, но на пару дней сойдет и он. Платье я сделать все равно не смогу, проще уж будет купить чуть позже все необходимое, чем ломать себе мозг сейчас. Передав одежду невозмутимой Киёко, соткавшейся передо мной прямо в воздухе из капелек воды, я вскоре смог полюбоваться на чистенькую девочку с серебристыми локонами и ясно-голубыми глазами (в форме котенка они у нее были хищно-желтыми), одетую в... хм, еще один джедай в нашем доме. Хотя нет, тогда уж, скорее, падаван... Так. Встряхнуться, выкинуть из головы все эти глупости и отвести, наконец, голодную девочку за руку на кухню (оборудовал одну из комнат раковиной и холодильником и поставил там стол). Пора кушать!

После приема пищи (приготовил макароны с соусом и мясом) мы пошли выбирать Торе комнату (чему она заметно обрадовалась), а потом присели на кровать (стульев в комнате пока что не было) и стали говорить... обо всем, что она хотела узнать. Я немного рассказал ей о себе, о том, что родился как аякаси совсем недавно, что сейчас совершенствую свои знания и умения, чтобы стать сильнее (на этих словах у девочки загорелись глаза) и добиться мира и счастья... для всех. Немного поколебавшись, я осторожно расспросил Тору об их родовом проклятии и о том, как она жила последние годы. У девочки оказался действительно сильный, боевой характер. Она не заплакала, не обиделась на мой, по правде, совсем неуместный вопрос, а начала рассказывать мне о своих скитаниях.

Первые несколько лет после рождения Торы они жили вместе с матерью в какой-то глухой деревушке среди людей. Про отца она ничего не знала. Мать никогда не рассказывала ей о нем, а Тора и не спрашивала. С самых малых лет Изуми учила свою дочь, как жить в человеческом обличье и как скрывать ото всех свою сущность, но силы Торы росли быстрее, чем она училась их контролировать. То и дело прорывающиеся всплески ее ауры могли навести на них Охотников, поэтому матери и дочери пришлось укрыться в лесах и жить в обличье животных, постоянно перемещаясь с места на место. Так продолжалось последние два года, пока... их все-таки не выследили.

Про проклятье девочка знала только то, что ей опасно высвобождать все силы бакэнэко из-за угрозы окончательно и бесповоротно утратить свой рассудок.

Я сидел, внимательно слушал девочку и очень остро ощущал, как тяжело ей было говорить о своей жизни, о том, чему учила ее мать. Но в то же время Торе становилось немного легче с каждым произнесенным словом, и, когда в конце она все же расплакалась, слезы помогли ей излить всю горечь потери и очистили ее душу от боли и ощущения потерянности. А потом она просто заснула, крепко вцепившись в меня всеми четырьмя конечностями. Я вздохнул, посмотрел на ее невинное спящее личико и смирился. Прижав к себе Тору, я укрыл нас обоих одеялом и закрыл глаза.

Вскоре я уже тоже спал и видел сны, в которых тысячи голосов взывали ко мне с надеждой или благодарностью. Я словно бы снова чувствовал весь этот мир, по крайней мере, всю Японию, и множество огоньков и теней образовывали странный хоровод, центром которого был я. Пытаясь разобраться во всем этом, я почувствовал сильную усталость и окончательно провалился в глубокое забытье. Ощущение покоя охватило меня, и дальше я спал уже без сновидений.